Якоб Бёме - Герхард Вер Страница 24

Бёме знал, что он своим «естественным языком» по существу дела не давал никаких рациональных ответов на вопросы, а скорее загадывал новые загадки. Даже в тех случаях, когда пользовался латинскими терминами — в латыни он не был силен, — он пытался подслушать фонетические тайны: »Мое сознание покоится не столько в латинском языке, сколько в естественном языке», — сообщает он однажды своему несколько обескураженному другу[151]. Ему ближе всего его родной язык, который ученые его времени не считали достаточно гибким и ясным для того, чтобы пользоваться им в качестве языка наук. »Верно понимай свой родной язык, и ты обретешь в нем такую же глубину, как в иврите и латыни, хотя ученые, владеющие ими, и ведут себя как недоступные невесты. Пусть это не заботит тебя, ибо их искусство — это отстой на днище. Дух покажет, что накануне Конца кое-кто из дилетантов будет знать и понимать больше, нежели теперь знают умнейшие из докторов, и дверь небесная раскроется»[152].

Антропософия

У отца церкви Ипполита Римского, жившего во II веке, есть слова: «Начало завершения — это познание человека, познание же Бога — это достигнутое завершение»[153].И если спросить гностика того времени, в чем состоит мудрость о человеке, он мог бы ответить словами Климента Александрийского: она состоит в познании того, «кто мы суть и кем мы станем, откуда мы происходим и куда мы попадем, куда мы спешим и от чего мы избавлены, что происходит в нашем рождении и что произойдет с нами в воскресении»[154].

Если мы раскроем вторую книгу Бёме «Описание трех принципов божественной сущности», мы уже в предисловии найдем сходство с вышецитированным. Книга начинается так: «От материнской утробы и в течение всей жизни своей человек не может найти для себя ничего более полезного и необходимого, чем понимание того, что он собой представляет: (1) что он есть, (2) из чего и от кого, (3) для чего он создан, (4) в чем его служение». Это означает: в чем смысл и цель человеческого существования? Якоба Бёме всегда интересуют изначальные вопросы познания. Сапожник не колеблясь отвечает на них с большим размахом. »При таком серьезном рассмотрении человек изначально находится там же (1), где и другие создания, — все происходит от Бога. И при рассмотрении всех тварей он найдет (2), что он — самое благородное из всех созданий. И из этого он сможет понять (3), как Бог настроен по отношению к нему, ибо он сделал его господином над всеми тварями этого мира… Да, Бог дал ему самое высокое познание, так что он может заглянуть в сердце вещей и узнать, каковы их сущность, их силы и их качества… Сверх того, Бог дал ему разум и высшую чувствительность, чтобы он мог познать Бога как своего Творца: что Он, кто Он, каков Он и где Он находится… В этом высоком постижении заключается божественная мудрость, которая не имеет ни начала, ни конца, и в ней познается божественная любовь к человеку, и что Бог — его Творец, и чего Он ожидает от него в его делах и в прекращении дел. И полезно человеку допытываться до основания всех вещей, ибо в этом он познает и самого себя…»[155]

Какую бы книгу Бёме мы ни открыли, везде встретим этот универсальный, ориентированный на поиск целостности образ мысли. Особого внимания заслуживает следующее утверждение Бёме: человеческая познавательная способность — излияние любви Бога. Таким образом, божественная любовь и познавательная способность человека сопряжены. Конечно, Бёме отвергает поверхностный гностический оптимизм. Он знает, «в какую ужасную и пугающую мглу мы попали», если полагаем, что у нас нет никакой необходимости познавать самих себя. «И ни один человек не может оправдаться в своем невежестве, ибо воля Бога записана в нашем сердце»[156].

Бёме считается с двумя обстоятельствами: во-первых, с тем, что человек вышел из рук Творца незапятнанным и ангельски совершенным, во-вторых, с тем, что падение Люцифера — эта космическая катастрофа — столкнуло во мрак и человека. Но он все же не утратил богоподобия. У него осталась надежда. Это надежда на вочеловечивше- гося Бога — Христа. Христос, говоря словами апостола Павла, и есть «новый Адам». Воплощение Слова — ключ к антропологии Бёме.

Поэтому мы можем сказать с полным правом: теософия и космософия Якоба Бёме переадресовывает нас к антропологии, то есть к мудрости о человеке. Прежде всего Philosophus teutonicus разделяет натурфилософские воззрения своего времени, известные нам по Парацельсу, который рассматривает человека как микрокосм — малый мир. Это означает, что человек соподчинен макрокосму, который, согласно учению церкви, вышел из рук Творца. И подобно тому, как в универсуме есть различные ступени бытия, пульсация духовно-физических сил, процессов становления, и человек является творением различных порядков — духовного и телесного. Он изначально целостен. Грехопадение повредило заложенный в нем совершенный образ. Поэтому человек нуждается в том, чтобы вернуться к совершенству. И ему нужно указать путь, ведущий туда.

Антропология Бёме описывает не статичный факт, а динамику драматического процесса. Человек находится в становлении. Он не завершен, но стремится к завершению. Человек — это процесс. «Человек — это малый мир в большом и имеет в себе все качества большого мира — качества земли и камней, ибо Бог сказал ему после падения: ты — земля и землею станешь. Это сера, ртуть и соль,