Приговор при свечах / Judgment in candlelight - Владимир Анатольевич Арсентьев Страница 24

Смоделировав ситуацию на успех, следователь организовал вывоз мусора. Подъехав к точке на мусоровозе, он забрал интересующий его объект и вывез на пустырь. Водитель не понял следователя, но сделал всё правильно, ничего не сказав. Взирая на гору мусора, следователь призадумался. Фрустрация возникла, когда прохожий, заинтересованный следователем в поиске драгоценности за соответствующее вознаграждение, разгрёб кучу, в которой искомого предмета не оказалось. Немного огорчённый, следователь вернулся в свой кабинет без награды, которая так и не нашла своего героя.

Зато следователя торжественно встретили в другом месте. Внешне мрачно-усталый сугубо мужской контингент специальной исправительно-трудовой колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов оказался приветливо-тёплым внутри зоны, несмотря на хмурую осень. Следователь находился в новой натуральной серо-красно-блестящей форменной одежде с белым кашне по случаю смотра личного состава накануне главного государственного праздника в СССР – очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. В таком виде и с хозяйственной сумкой, в которой располагались необходимые для допросов материалы, он следовал во внутренний служебный кабинет с начальником оперативной части этого закрытого учреждения. На плацу по линейке выстроились отряды осуждённых на вечернюю проверку, которая проходила в это время.

В тишине, наступившей от неожиданного фактического представления нового обмундирования офицера МВД СССР, раздался ещё звонкий молодой голос, весело спросивший: почему не переодели? Громом грянул оглушительный хохот, эхом прокатившийся по вечернему городу. Смеялись все! От такого радушного приёма продуктивность допросов увеличилась с обеих сторон. За вечер следователь перевыполнил свой план допросов. Хотя брал он на себя, будучи секретарём комсомольской организации районной милиции, повышенные обязательства, руководствуясь лозунгом: «Пятилетку в три года!», лучше за год.

К нему без очереди даже успел зайти и поговорить бывший оперативный уполномоченный того же районного отдела внутренних дел, из которого и сам следователь. Ранее они лично знакомы не были, но показательный судебный процесс был известен своей излишней суровостью для устрашения многих. Этого человека самый гуманный в мире суд лишил свободы на 10 лет за 10 рублей в одной купюре, которую он взял. После чего взяли его. Бывший сотрудник, образованный и одарённый, крайне болезненно переживал явную несоразмерность назначенного наказания содеянному при всех его прежних заслугах перед государством и обществом, когда он себя не жалел. Ему отказали во всех инстанциях Советского Союза, куда он жаловался на несправедливость приговора в силу чрезмерной строгости уголовного наказания.

Следователь одновременно, как обычно, расследовал текущий ряд уголовных дел о преступлениях, совершенных в этой колонии, в тюрьме и на территории, представлявшей собой городское предместье с большим скоплением промышленных предприятий, баз, контор, речного порта, складов и многих других производственных объектов, включая соответствующую инфраструктуру, обеспечивавшую жизнедеятельность населения. На обслуживаемой им территории находился монастырь.

Один и тот же человек мог свидетельствовать сразу по нескольким преступлениям, например в колонии, тогда следователь составлял по каждому уголовному делу свой протокол допроса одного и того же свидетеля.

Некоторые из интересующих следователя лиц содержались в помещении камерного типа. Это тюрьма в колонии. К ним следователь пришёл в солнечный день. Однако в подземелье, где томились нарушители режима содержания в виде отказа от работы, было очень сыро и сумрачно. С потолка звонко большими каплями шлёпалась о влажный бетонный пол вода как в бане, но жарко не было. Следователь разглядел в тесном помещении двух человек в майках. Поздоровался, изложил причину своего визита и удивился их осведомленности. Пообщавшись, следователь узнал, что принудительные работы, с какой целью и были созданы исправительно-трудовые колонии для оступившихся советских людей, разрушают человеческую личность, унижают достоинство и нарушают основные права человека. Следователь, стараясь не нарушать права, тишину и уединенность дважды изолированных узников, не задержался во внутренней тюрьме. Абстрагировавшись от конкретных сидельцев, отказавшихся от дачи показаний, следователь пытался понять принцип вины, а ещё больше – невиновности.

Следующие несколько человек, с которыми ещё не общался следователь, находились в колонии-поселении, куда они были переведены по причине своего желания трудиться на заготовке леса. Промышленная зона, где распиливали этот лес, располагалась в самой колонии. Ранним утром следующего дня на дальний таёжный участок уходил из колонии самосвал «ЗИЛ» и следователь не преминул этим воспользоваться в интересах дела. На самосвале ехать некомфортно, зато надёжно в глухом лесу, тем более в кабине, которую толкает тяжёлый кузов. После долгого пути грузовик выехал на опушку леса, где стоял барак и поодаль по периметру четыре столба, обозначающие границы колонии-поселения. Самосвал загрузился и уехал обратно, что расстроило следователя, вынужденного остаться.

К вечеру из леса вышла бригада лесорубов. Барак был добротный с печкой, столом, табуретками и несколькими металлическими кроватями с панцирной сеткой, на которых отдыхали осуждённые. После ужина следователь провел допросы, составив протоколы. Все бумаги, ставшие по заполнению материалами уголовного дела, следователь сложил в свою хозяйственную сумку. Одна кровать за печкой, как бы отдельно от основного пространства барака, оказалась свободной. Эта кровать принадлежала осуждённому – водителю самосвала, который должен был задержаться, на что надеялся следователь, чтобы на самосвале вернуться в город. Но пришлось задержаться следователю, уснувшему под общий храп осуждённых трудящихся.

Рано утром на мотоцикле «Днепр» без коляски приехал начальник в чине прапорщика внутренних войск МВД СССР и согласился после своих дел подбросить следователя до деревни, куда он намеревался заехать. Это устроило следователя, который сам был мотоциклистом и в своё время любил гонять на мотоцикле, в том числе по лесным тропинкам. Самосвал ждали только через неделю. Ночью прошёл ливень, и дороги не стало. Водитель мотоцикла не сомневался, что, мол, проскочим, рассчитывая на авось и как-нибудь.

Следователь держался за мотоцикл ногами, потому что одной рукой он закрывался от веток, будучи без мотошлема, а в другой была его сумка с делом. На полпути водитель остановил свой мотоцикл перед огромной лужей и процедил сквозь зубы: её здесь не было. Слева направо перед ними катилась потопная вода. Становилось очевидным, что будет ещё хуже с каждой минутой. Местность была низменной и болотистой, оттого мрачной даже днём. Спокойствие пассажира объяснялось не только тем, что он уже бывал участником международного марафонского заплыва в открытом море по случаю юбилея болгарского города Приморско в августе 1982 года, где победили мастера спорта из Германии и Болгарии, но и в силу комсомольской концепции, суть которой заключалась в том, что препятствия преодолевать надо!

Миноносец «Бесшумный» то спускался в глубокие промежутки между волнами, то вновь взбегал на волны, увенчанные белыми гребнями. Когда пенистая волна накрывала легкое суденышко с носа, казалось, что вот-вот море поглотит его совсем, но вода скатывалась с палубы, миноносец всплывал на поверхность