За рулем: Его восхитительная история - Джим Кларк Страница 22

На фабрике Halibrand мы быстро осмотрели производимые ими коробки передач для автомобилей серии «Инди», но Колин решил отказаться от них. До этого я никогда не видел столь больших коробок передач. Наверное, маленькому и худому Колину эти коробки показались слишком большими.

Прибыв в Лос-Анджелес, мы поехали к Лэнсу Ревентлоу, где на своей новой фабрике он строил заднемоторные машины Scarab для участия в гонках. Нам понравилось это шасси, но мы поняли, сколько денег было потрачено на постройку настоящего американского автомобиля для участия в гонках «Гран-при».

Из Лос-Анджелеса мы полетели на Фиджи на Boeing 707, а затем полетели в город Дуглас, в северной части Новой Зеландии. В полёте мы отметили Новый Год «где-то над Тихим океаном», и это был один из тех редких случаев, когда я, как настоящий шотландец, заскучал по дому.

«Ардмор» стал первой трассой, на которой нам довелось выступать, и мы были впечатлены ей, как, впрочем, всеми трассами в Новой Зеландии — не только конфигурацией трассы, но и тем, как скрупулезно подошли к делу организаторы, предусмотрев буквально всё, хотя я полагаю, что некоторые их методы были не самыми правильными. Они говорили нам, что залили трасу гудроном, для нас это было в новинку, и мы взяли в аренду несколько Triumph Herald[50] и поехали взглянуть на то, что получилось.

Покрытие гудроном на практике означало, что на трассе сначала был положен асфальт, а затем покрыт маленькими камешками, напоминающими шарикоподшипники. Мы попросили организаторов убрать эти камешки, но эта просьба осталась без внимания. Я выехал на трассу на своём Lotus и понял, что машину «бросает» по всей трассе, как бы я ни нажимал педаль. Камешки были повсюду. В поворотах камни от колёс машин летели либо прямо тебе в лицо, либо в воздух, и у всех машин Lotus дроссельные заслонки были забиты камнями.

Тем не менее, мы продолжали выступления, и в свободных заездах я ехал за Роном Флокхартом на Cooper, когда внезапно он наехал на эти камешки, его развернуло прямо передо мной, и я увидел его перекошенное лицо. Для меня покрытие трассы представляло собой проблему на протяжении всех заездов. В первых свободных заездах у меня сломалась прокладка головки цилиндра, а во-вторых — коленвал, так что на гонку у меня был новый двигатель. После этого механики сняли кожух с машины, и обнаружили, что маленькие камешки и гравий попали в карбюратор. Разобрав цилиндры, они увидели, что некоторые камешки даже попали в двигатель, повредив головки поршней и втулки клапанов.

В перерыве между гонками Денни Хьюм пригласил Иннеса и меня к себе домой на выходные, и ранним утром мы отправились на охоту на оленей. Иннес был счастлив, что, наконец-то, сможет пострелять из своей винтовки, и мы провели несколько замечательных дней, изучая новозеландские рощи.

После этого мы разделились, Джон Сэртиз и я поехали в Левин, маленький город, в котором жило много энтузиастов автоспорта. У них была очень короткая трасса, которая, честно сказать, казалась смешной. Она напоминала «Брэндс-Хэтч» в миниатюре, и вновь была усыпана гравием. Жители Левина были очень горды тем, что получили послание от жителей шотландской деревеньки Левен-на-Файфе, потому что считали себя их потомками. Учитывая, что я родился в Киллмани, также расположенном на Файфе, я чувствовал себя, как дома. Трасса была столь маленькой, что на пятиступенчатой коробке передач на Lotus я мог разогнаться только до третьей передачи. Таким образом, не удивительно, что к концу гонки коробка передач начала сбоить. В пятницу не проводилось официальных тренировок, но мне всё-таки удалось сберечь коробку, хотя от постоянной работы на второй и третьей передаче её шестеренка заметно износилась. В первой гонке, которая стала своего рода отборочной, я был вторым за Йо Боннье, но в финале у меня вновь возникли проблемы с шестерней коробки передачи, а, учитывая, что у Джона Сэртиза ранее возникли похожие проблемы, я сбросил темп. Трасса была невероятно ухабистой. На задней прямой колёса отрывались от земли. Не удивительно, что коробка передач страдала в таких условиях.

Моя третья и последняя гонка в Новой Зеландии состоялась на трассе под городом Крайст-Чёрч, на южном острове, и называлась Приз «Леди Уиграм»[51]. В Крайст-Чёрч я ездил вместе с Брюсом Мак-Лареном на одну из местных рек посмотреть на новый катер Dowty-Hamilton Turbocraft, который представлял нам его дизайнер, Билли Хэмилтон. Dowty-Hamilton Turbocraft представлял собой катер с кузовом из стекловолокна и мотором Ford Zephyr и использующий давление воды.

Вода использовалась в двигателе турбинного типа и затем вновь вылетала из сопла. Его преимуществами была небольшая осадка и пропеллеры, которые не ломались на порогах и рифах, которыми полны новозеландские реки.

Брюс и я поднялись вместе с Билли Хэмилтоном в капитанскую рубку, и я получил опыт самой невероятной управляемости маленькой лодкой в своей жизни. Мы летели по этим маленьким речкам примерно минуту, затем резко поворачивали, огибали пороги и объезжали скалы и другие препятствия. После этой поездки я был рад вернуться за руль автомобиля.

Гонка на приз «Леди Уиграм» в том году превратилась в самый большой фарс в мире, так как проводилась в грозу. В ходе первого дня свободных заездов я и Джон Сэртиз выехали на трассу на машинах с отремонтированными коробками передач, и всё прошло хорошо и без лишних нагрузок. Трасса напоминала некоторые британские автодромы, проложенные по рулёжным полоскам аэродромов, и на ней не было перепадов высот. Это означало, что на ней образовывались огромные лужи воды. Во время вторых свободных заездов, когда шёл дождь, никто не выезжал из боксов. Наконец, я сказал Джону: «Как насчёт того, чтобы выехать и хотя бы посмотреть, где образовались лужи?»

Мы так и сделали; через три круга я промок до нитки. Ты просто едешь по прямой, и, бам, попадаешь в лужу. Вода поднималась, как волна, и заливала кокпит. Если лужа была особенно глубокой, то вода попадала в кокпит с боков машины и заливала капот, попадая мне в очки. В этом не было ничего весёлого, и свободные заезды оказались сорванными. Но худшее было ещё впереди.

Тренировки на следующий день начинались в 8 утра, и дождь всё ещё лил. В 9:30 утра, когда никто не подал ни малейшего признака, что собирается выезжать на мокрую трассу, организаторы объявили, что нам надо выехать и проехать пять