Семь эпох Анатолия Александрова - Александр Анатольевич Цыганов Страница 20

Правда, кое-кто – как один из многолетних коллег Анатолия Петровича, директор химического комбината «Маяк» Борис Брохович – излагает похожую историю по-другому, перемещая её в Марьяновку: «Это я тебя сделала академиком. Помнишь, как после вечерки ты меня тянул в кусты, а я воспротивилась и не поддалась, ты осерчал и уехал в Киев. Вот и большим человеком стал, а так бы присох к моей юбке». [117, с. 23–24]

Но что разная география, что наличие нескольких остроумных бабок (а их вполне могло быть и две, и больше – Анатолий Александров был мужчиной видным, из тех, на которых девицы сами вешаются) ничего в этой истории принципиально не меняют. Судьба и характер неумолимо тянули его дальше – и от юбок разбитных хохлушек, и от работы в школе.

Учителю и самому надо было учиться дальше. И осенью 1925 года Анатолий Александров поступил на физико-математический факультет Киевского университета. При этом не оставил школу и продолжал вести там уроки и кружок. Как оказалось, по уровню знаний и подготовленности к освоению новых он благодаря занятиям в кружке практически самостоятельно вышел на уровень высшего образования. Но университетский курс давал две бесценные вещи: системность в знаниях и теоретическую подготовку. И диплом, конечно, да, и диплом. С дипломом ведь и зарплата больше…

Традиция давать смешные зарплаты учителям родилась едва ли не вместе с советской властью. Именно она, эта, понятно, вынужденная, но от того не менее злополучная практика очень скоро выгнала из школ тех преподавателей, о которых мы вспоминали раньше, – корифеев в своём деле, исследователей, энтузиастов.

Так что Анатолий, пошедший уже на третий десяток и, понятно, не готовый в этом возрасте жить на копейки и стыдиться перед девушками за пустоту карманов, постоянно занимался подработками. Служил ассистентом в Киевском горном институте, работал электромонтёром. Подвизался даже осветителем в театре. И мы скромно пройдём на цыпочках мимо фразы из воспоминаний президента АН СССР: «Мы были молоды и легкомысленны, а в театре было много балерин». [1, с. 34]

Все мы бывали молоды и легкомысленны, а уж в рассуждении балерин сам Пушкин был не безгрешен, так что, видимо, поэтому Анатолий Петрович тут же оговорился определённо, что «у нас были такие очень приличные отношения».

Но всё это вместе заставляет задуматься о том темпе, в каком жил и работал этот молодой человек.

Он – учитель. И это не просто провести урок. Это ещё и составление планов, это и проверка домашних заданий, это и изучение различных методичек, и подготовка отчётов, и ещё туча сторонних дел, от которых всю жизнь стонали советские и сегодня стонут постсоветские учителя.

Он – руководитель кружка. Кружка не лепки из пластилина и не кройки и шитья, при всём уважении к этим занятиям. И даже не авиамодельного. Кружка физико-химического, где на наработанной практике не проедешь и собственными умениями не поделишься. Это пусть и маленькое, но – исследовательское заведение. В известном смысле – лаборатория, где формулой на доске не ограничишься. А нужно вместе с подопечными «творить, выдумывать, пробовать». К тому же в данном частном случае эта протолаборатория находится в переписке с самим Резерфордом – так что внимание (и гордое, и завистливое) образовательных и обычных властей к ней гарантировано.

Ассистент, электромонтёр, монтажник. Сколько бы ни было там работы по факту, но за неё платят. И значит, за неё и спрашивают.

А театральный осветитель? Театр даёт представление каждый день. А то и не одно. И осветителю надо при этом присутствовать, дирижируя светом так, чтобы не вызывать смеха зала, гнева артистов и инфаркта у режиссёра. И значит, Александров обязан был присутствовать на постановках. Обеспечивая светом движущиеся декорации.

А ведь это всё – время. И его как-то должно хватать. И ещё – балерин на лодочке катать: Анатолий же счастливый обладатель собственной посудины. Почти что яхтсмен. А молодые женщины, как всем известно, способны забирать на себя столько времени, сколько ни одна самая зловредная электрическая цепь не отнимет.

Вопрос: а учился-то он когда?

Ответ: да вот как-то и не получалось с учёбою. Выперли студента Александрова, как он сам позже высказался в своих воспоминаниях. Уже со второго курса. Ему не было замены в школе, а уроки надо было вести каждый день. Так что на совпадающие по времени лекции в университете он ходить не мог. Притом что посещение было обязательным, конфликт интересов между студентом и вузом был разрешён традиционным для всех времён способом.

Выручил снова кружок. Только не свой, а тот, из 1-й гимназии. Знакомые, которые в нём раньше занимались, помогли получить разрешение сдавать экзамены в университете в качестве вольнослушателя. Сам Александров определил это понятием «экстерна», но всё же это более соответствует положению заочника.

* * *

Зато он получил интересную работу.

Дело было так. В студенческих военных лагерях Анатолий Александров оказался отличным стрелком. Такая вот «неожиданность» в его биографии.

Как и другого отличника в стрельбе, Владимира Тучкевича, начальство отпустило их с дальнейших занятий. Тому тоже нечего было делать в одной компании с штафирками – после службы в РККА и окончания Военно-пехотной школы.

Два молодых человека, уже знакомые по учёбе на одном курсе одного факультета, решили, что нет лучшего времяпрепровождения, нежели покататься на лодке. Всё на той же, многажды принимавшей на борт прелестных балерин.

Для Анатолия сплав по реке был одним из любимых занятий в жизни – буквально до самого её конца. И управлялся он с плавсредствами весьма хорошо: не только проходил грозные днепровские пороги, но и освоил технику преодоления их вверх по течению.

Оттолкнулись от берега, поплыли, разговорились. О чём? Об успехах в стрельбе. Для начала. Затем о делах студенческих, скорбных для Александрова. О постоянной заботе о хлебе насущном, о работе в школе. И о кружке, конечно, – как без этого.

В.М. Тучкевич. Из открытых источников

Тучкевич, практически ровесник Александрова, уже с 1927 года работал в Рентгеновском институте. Он и пригласил сокурсника прийти познакомиться с работой там. Не зная, что тем свяжет судьбы друг к другу на долгие годы.

Владимир Максимович Тучкевич, казалось бы, на первый взгляд не принадлежит к когорте широко известных русских учёных. Но между тем он всё из того же поколения, о коем шла речь выше. На год младше Александрова.