Колчаковщина: Гражданская война в Сибири - Николай Дмитриевич Авксентьев Страница 20

Мы с нетерпением ждали официального приказа о формировании Яицкого корпуса, чтобы немедленно приняться за работу. Но приказа пришлось ждать целый месяц. Его множество раз переделывали, изменяли и заново редактировали, и только 12 февраля мы его получили. Но, прочитавши приказ, мы остались в недоумении, ибо в нем ни слова не было о тех войсковых частях, которые раньше были обещаны Галкину и должны были служить кадрами для формируемого корпуса. Оставлена была только созданная самим Галкиным офицерская группа из тех офицеров, которые были в его распоряжении в Самаре.

Нас поразило также и то обстоятельство, что корпус формировать было разрешено из казаков, жителей Уральской области, которых разрешалось мобилизовать по распоряжению командующего Уральской армией. Кроме того, в корпус можно было принимать жителей тех областей, которые освобождались во время движения вперед нашей армии. Разрешалось принимать и тех пленных красноармейцев, которые не сочувствовали советскому правительству. В приказе указывалось также, что в смысле снабжения корпуса не надо ожидать ничего от центральных учреждений, а все необходимые предметы снабжения приобретать в порядке военной добычи.

Этот приказ мы оценили по достоинству значительно позднее, в самую горячую пору формирования, когда выяснилось, что от командующего Уральской армией мы ничего не получим. Он не только отказался зачислить в состав корпуса одну из ранее сформированных на Урале войсковых частей, указанную в приказе ставки, но даже из всех мобилизованных на Урале казаков отдал в наше распоряжение только 400 человек. Немобилизованными на Урале остались только жители Кустанайского уезда, которых не мобилизовали из-за их большевистского уклона. Большевизм этих крестьян объяснялся долголетними классовыми противоречиями крестьян и казаков. И если даже командующий Уральской армией отказался от такого пополнения, то ясно, что и нам пришлось делать то же самое. В конце концов единственным источником, из которого можно было почерпнуть пополнение для корпуса, были военнопленные красноармейцы, которых мы и использовали до последнего, как единственную силу, не зная заранее, насколько пригодны будут эти красноармейцы в предстоящих боях против большевиков. Я возлагал на них некоторые надежды на том основании, что во время своего путешествия из Ярославля я достаточно хорошо ознакомился с состоянием духа крестьянства. Поэтому при разделении и выборе пленных мы руководились территориальным признаком, выбирая пленных из северных, голодных губерний.

Из Омска я уехал прямо в Екатеринбург с целью организовать прием красных пленных из лагерей. Там я пробыл только несколько дней, но это время совпало с приездом Колчака в Екатеринбург с большой свитой под охраной киселевцев. Я сам был очевидцем, как на вокзале один солдат из банды Киселева заколол чешского офицера. На этот факт нужно было смотреть, как на последствие той травли, которую в Сибири вели против чехов известные круги в прессе и в обществе и которая кончилась тем, что чехи категорически потребовали своего освобождения из армии Колчака. Однако впоследствии, когда чешские полки были выведены с фронта и поставлены на охрану магистрали Сибирской жел. дороги, вся черная пресса стала нападать на ген. Жанэна, как на инициатора ухода чехов.

Упорядочив в Екатеринбурге прием, разделение на эшелоны и отправление красных пленных, я выехал в Троицк, на место формирования нашего корпуса, где уже работали ген. Галкин и полк. Масло. Скоро начали приходить один за другим эшелоны красных пленных, и нам приходилось бороться с громадными трудностями в этой ответственной работе организации, ибо у нас не было ни обмундирования, ни снаряжения.

Несмотря на наш труд в деле сортировки пленных красноармейцев и на принятые предосторожности, у нас все-таки не было гарантий того, что между ними не найдется большевистских агитаторов и комиссаров, а потому для успеха дела был необходим преданный офицерский состав. Еще до выезда из Омска мы условились со своими бывшими товарищами, что они примут участие в формировании корпуса. Мы опубликовали и в газетах приглашения своим знакомым вступить в формируемый Яицкий корпус. Эти предложения встретили сочувственный отклик, и, несмотря на многочисленные препятствия, которые создавала ставка при переводе во вновь формируемые войсковые части, нам удалось собрать около 200 офицеров, спаянных взаимным доверием и работавших по совести, а не ради жалованья.

Залог успеха работы мы видели в строгой военной дисциплине. Все это время я использовал для подготовки офицеров и для спайки их в одну дружную семью. Устроили офицерские столовые, где ежедневно собирались офицеры для изучения и повторения регламентов. И здесь опять представилась возможность удостовериться, насколько глубоко лозунги разрухи вкоренились даже в среду офицеров. Для того, чтобы принудить последних заниматься, нужно было читать целые лекции, в которых доказывалось, что необходимо знать и строго исполнять все регламенты и правила. И все-таки невозможно было обойтись без принудительных мер.

Наконец, все трудности, казалось, были преодолены, и работа пошла хорошо. Мы высчитали, что в конце мая мы будем в состоянии выступить на фронт с двумя дивизиями, со своей артиллерией и четырьмя эскадронами кавалерии. В то время это была достаточно большая боевая сила, но образование такой силы, очевидно, не понравилось ставке, которая по ежедневно отправляемым сведениям знала о ходе формирования и в один прекрасный день неожиданно прервала нашу работу.

Приблизительно в середине апреля мы получили из ставки телеграмму нач. штаба, что мы приданы к начальнику южной группы, впоследствии командиру южной армии ген. Белову (немцу Виттенкопфу). День спустя пришла телеграмма Белова, приказывающая немедленно выступить в район Стерлитамака, где находился его штаб. Этот приказ нас поразил, ибо та сила, которая имелась у нас, не могла принести большой пользы на фронте, так как была слишком ничтожной для последнего. В то время было окончательно сформировано 4 полка, 1 баталион егерей и приступлено к формированию 2 других полков и второго баталиона егерей. Только что была упорядочена работа в учебной команде. Люди были пока одеты в синее китайское обмундирование, которое первоначально удалось приобрести. В полки только что были выданы винтовки и не было еще ни одного пулемета. Люди для двух батарей были сформированы, но орудий еще не было, ибо их только принимали в Петропавловске. Два сформированных эскадрона имели только половину конского состава. Мы только что начали создавать обоз и дивизионную больницу, так как только недавно, начали свою работу 3 реквизиционных комитета.

Выход в этот момент на фронт означал бы окончательное разрушение всей проделанной работы, без всякой пользы для фронта. Ген. Галкин лично поехал в Омск с целью получить отсрочку выхода на фронт хотя бы на две недели. Но все наши усилия были напрасны.

Галкин