100 дней - Михаил Мартынович Табакин Страница 2

Биография Каневского не отличалась оригинальностью.　

Родился в Бориспольском уезде под Киевом, в семье землемера. До войны вначале жили хорошо, потом умерла мать, и отец женился на другой женщине. Молодая мачеха сразу же невзлюбила пасынка и после смерти отца попросту выгнала его из дома. Его приютили… киевские базары. Первое знакомство с воровским миром, первые легкие деньги… Какой-то дальний родственник устроил парня учеником в парикмахерскую. Оттуда Мишку взяли на военную службу и зачислили в запасной кавалерийский полк, стоявший в Средней Азии, и куда — в музыкантскую команду! Было это еще в царское время. Служба оказалась нетяжелой, харчи сносные. Но денег, к которым Мишка уже успел привыкнуть, вот денег-то у него и не было. Столковавшись с вахмистром, Мишка начал сбывать в воровских притонах похищаемые в полку отрезы шинельного сукна и прочее казенное имущество. Появились "дружки", воровские связи, и когда Каневский демобилизовался (что произошло уже после революции), уголовники охотно приняли его в свою среду. Он хотя и был молод, но слыл по-своему смелым, дерзким и, главное, волевым человеком, какие в воровской среде встречаются не так уж часто. И когда прежнего руководителя их шайки, провалившегося на одном "деле", надолго водворили в тюрьму, его место с согласия всех участников занял Каневский. Надо сказать, что бандиты не ошиблись в своем выборе. Он "стартовал" бурно. Под его началом бандиты совершают ограбление магазина Туркменторга в Ашхабаде, нападают с целью добычи оружия на военнослужащих, убивают, предварительно ограбив кассу, начальника железнодорожной станции Мерв и т. п. Банда разрослась до нескольких десятков человек и продолжала грабить и убивать.　

Но меня, как следователя, не особенно интересовала биография преступника. Прошлые его уголовные похождения также не представляли особого интереса — они были известны из материалов дела. Самое главное, что требовалось узнать от Каневского, — это поименный состав всех его соучастников.

АТАМАН — АРЕСТОВАН,　

БАНДА — ДЕЙСТВУЕТ

ДОПРОС главаря банды продолжался. Каневский провел в кабинете следователя немало времени и выработал свою тактику: любыми способами завоевать доверие следователя, заставить поверить, что он, Каневский, во всем раскаялся, говорит только чистую правду. Бандит превосходно знал, что советское правосудие при вынесении любого приговора всегда учитывает искренность подсудимого. Поэтому он держал себя на допросах весьма предупредительно, всячески подчеркивал свою готовность ответить на любой вопрос, признать любое обвинение.　

Но какие еще новые обвинения мы могли ему предъявить, кроме тех, которые были уже получены непосредственно на месте и содержались в его объемистом деле? Мы требовали от него назвать фамилии его сообщников — Каневский называл их. Но эти имена уже были известны по материалам предварительного следствия, проведенного на месте задержания преступника. Никаких новых фактов, новых фамилий бандит не сообщал. И все же мы были уверены, что ни там на месте, ни тем более здесь, в Москве, он не рассказал нам и о десятой доле своих преступных дел и дел своих сообщников.　

Передо мною был хитрый и опытный уголовник, решивший во что бы то ни стало выиграть поединок со следователем.　

Но преступник не учитывал, что наши судебно-следственные работники достаточно опытны, чтобы уловить, где кончается правда и начинается ложь, и что они хорошо разбираются в психологии людей преступного мира.　

Конечно, имевшихся материалов было вполне достаточно для того, чтобы сурово покарать Каневского за совершенные им злодеяния. Но не только это было важно. Нас весьма беспокоили донесения из Средней Азии о том, что и после ареста Каневского волна преступлений продолжала держаться там на довольно высоком, почти "штормовом" уровне.　

Кроме того, ряд материалов подтверждал, что уголовные бандиты в Средней Азии пошли на сговор со злейшими врагами Советской власти — с баями, басмачами, контрреволюционно настроенным духовенством.　

Как-то во время очередного допроса мне вручили сообщение из Самарканда, в котором говорилось:　

"Шайка бандитов совершила вместе с баями вооруженный налет на кибитку ответственного секретаря партячейки Тагаева в кишлаке Арт-Хапа Нерпайского района. Бандиты расстреляли отца Тагаева и тяжело ранили его мать. В эту же ночь злоумышленники убили председателя местного сельсовета, женщину-активистку Ходжаеву. Убийства сопровождались грабежами".　

Я спросил Каневского:　

— В Нерпайском районе ваши люди "работали"?　

— Возможно, — неопределенно ответил он.　

— Кто именно?　

— Все, что знаю, я уже сказал. Больше ничего прибавить не могу, — излюбленным приемом бандит уходил от ответа.　

Были основания предполагать, что Каневский знал о связях его банды с нерпайскими муллами и баями, но заставить его рассказать об этом пока было невозможно.　

Сколько терпения требовалось от следователя! Вот он сидит передо мной, атаман бандитской шайки, отлично знающий уголовное подполье многих среднеазиатских городов, а как заставить его назвать хотя бы нескольких из его людей, совершающих преступления?! Он всеми способами старался завести следствие в тупик.　

Между тем некоторые из задержанных бандитов, как сообщали нам из Средней Азии, сознавались на допросах, что они "каневцы", т. е. принадлежат к мишкиной банде. Как-то из Самарканда прислали фотографии преступников-рецидивистов. Каневский долго вертел их в руках, но опознать в них своих соучастников не "смог". "Впервые вижу", — упрямо твердил он.　

Не оставалось сомнений, что во всех "делах" активную роль продолжает играть банда Мишки Каневского, и хотя он уже больше месяца находился в заключении, бандиты, вероятно, даже еще и не знали о судьбе своего атамана.　

Как можно быстрее разгромить эту банду, переловить и изолировать всех ее участников — вот что сейчас являлось для нас главным.　

Но как это сделать? Каким путем выявить и разгромить банду, действующую на территории Средней Азии уже без малого почти девять лет?　

Помню, этому вопросу было посвящено даже специальное совещание в Центророзыске. Кажется, ни на одном из служебных совещаний так жарко не разгорались споры, как на этом. Высказывались самые различные мнения, вносились разнообразные предложения. Кто-то даже предложил, что если преступники явятся с повинной и раскаются в своих преступлениях, объявить им амнистию. Другие, возражая против совершенно неоправданного и вредного либерализма, рекомендовали строго карать на месте всех преступников без разбора. Но все это было, конечно, не то. Требовались какие-то более эффективные меры, чтобы покончить раз и навсегда с бандитизмом в Средней Азии. Поступило и такое предложение: направить в города Средней Азии… самого Каневского. Пусть он пройдет по следам своих преступлений, восстановит старые "явки", посетит тюрьмы и выдаст своих соучастников. При этом, конечно, его будут сопровождать наши оперативные сотрудники.