Андрей Буровский - Запретная правда о русских: два народа Страница 19

Примерно в те же годы знаменитый своими гнусностями маркиз де Сад угодил в тюрьму за то, что пытался выпороть бродячую торговку. Так сказать, перейти от теории к практике, осуществить то, о чем писал в своих опасных и глупых книжонках.

В России пока нет ничего даже отдаленно похожего.

Естественно, если человек и сам себя считает холопом государства и монарха, и все окружающие о нем такого же мнения – при чем же тогда европейство?!

Реальная европеизация дворян велась не через надевание портков немецкого покроя и не через питье кофе, а путем получения привилегий.

«Подлинная эмансипация дворянства, развитие его дворянского (в европейском смысле этого слова) корпоративного сознания происходили по мере его раскрепощения в 1730–1760 годы XVIII века…» [12. С. 212].

Манифест о вольности дворянской «заканчивал почти трехсотлетний период обязательной военной службы землевладельцев и превращал их из служилого в привилегированное сословие» [13. С. 298].

Дворяне весь XVIII век осознавались европейцами на официальном уровне и все чаще считали самих себя европейцами, судьба которых – руководить диким народом и нести свет в дикий народ, чахнущий вдали от источников европейского просвещения.

Но фактически они начали становиться европейцами лишь к концу XVIII века. И показателем этого стало: дворян перестали пороть. После подавления пугачевского бунта «замечательна разность, которую правительство полагало между дворянством личным и дворянством родовым. Прапорщик Минеев и несколько других офицеров были прогнаны сквозь строй, наказаны батогами и пр. А Шванвич только ошельмован преломлением над головою шпаги. Екатерина уже тогда готовилась освободить дворянство от телесного наказания» [11. С. 355–356].

Освобождение от телесных наказаний и вообще полное раскрепощение дворян завершает Манифест 18 февраля 1762 года «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству».

В этом знаменитом Манифесте всем дворянам дается право служить или не служить вообще, а находясь на службе, в любой момент ее покидать, и в числе прочего – свободно уезжать за границу и служить иностранным государям. Ограничения невелики: правительство оставляет за собой право не отпускать в отставку офицеров во время войны и за три месяца до срока начала войны вызывать дворян из-за границы, «когда нужда востребует», и «заставлять их служить», когда «особливая надобность востребует». В остальное же время, вне особых ситуаций, дворяне могут быть вполне свободны от службы.

Учиться молодые дворяне теперь могли в России или в европейских державах, в казенных заведениях или дома.

Манифест гарантирует дворянству, что к нему не будут применяться телесные и иные позорящие наказания.

При этом Манифест возглашает, «чтоб никто не дерзал без учения пристойных благородному дворянству наук детей своих воспитывать под тяжким нашим гневом», и дворян, не служащих без оснований и не учащих своих детей, повелевал всем истинным сынам отечества «яко нерадивых о добре общем, презирать и уничижать, ко двору не принимать и в публичных собраниях не терпеть».

Но это все – уже только морализаторство, только выраженная вслух надежда, что дворяне и без побуждений со стороны закона исполнят свой общественный долг – долг служилого сословия, станового хребта государства. Но государство отпускает дворянство «на волю». И хотя эта бумага стала документом, текстом закона только тогда, когда утомленный бурной ночью император ее подписал, подготовили-то бумагу русские дворяне из Комиссии Петра Шувалова, с 1754 года готовившие такой, или по крайней мере похожий на него, документ.

Сбылась мечта российского дворянства: оно стало свободно настолько, насколько может быть свободно привилегированное сословие в феодальной стране.

И как нетрудно догадаться, в Манифесте не было сказано ни слова о крепостном праве и о праве дворян на свои имения-вотчины. Эти права как были, так и остались незыблемы.

В феврале 1762 года дворянство получает все права, все привилегии, не поступаясь абсолютно ничем. Так завершается процесс, шедший всю эпоху Дворцовых переворотов, от смерти Петра в 1725 году до воцарения Екатерины II в 1762 году. В 1785 году Екатерина II в своей «Грамоте на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» («Жалованной грамоте дворянству»), подтверждает все, данное Манифестом 1762 года: свобода от обязательной службы, избавление от подушной подати, телесного наказания, от постоя войск. Судить дворянина мог только дворянский суд, а его имение за любые преступления не могло быть конфисковано. Только дворяне могли владеть землей и крепостными, они же владели недрами в своих поместьях, имели право разрабатывать недра, заводить заводы и торговать.

Дворяне получали право на самоуправление; в губерниях и уездах дворянские собрания созывались каждые три года, избирая уездных и губернских предводителей дворянства, судебных заседателей и капитан-исправников, возглавлявших уездную администрацию.

Правительство Екатерины II собиралось, вообще-то, дать жалованную грамоту и городам, и крестьянству, но в конце концов дало ее только горожанам. Крестьян было попросту нечем «жаловать» – дворянство получило фактически все ресурсы государства в свое, и только свое, пользование…

Всего за тридцать семь лет, прошедших со смерти Петра, дворянство приобрело несколько без преувеличения исключительных выгод, которые сформировали совсем другое, неожиданное и не предвиденное Петром положение этого сословия.

1. Потомственное дворянство сложилось как особый класс, отделенный от остальных служилых людей, и даже от службы вообще. Дворяне имеют привилегии независимо от того, служат они или нет.

2. Дворянство получает ряд гражданских прав, которых нет ни у каких других групп населения Российской империи.

3. Дворяне получают право свободно распоряжаться своими земельными владениями, и тоже независимо от того, служат они или нет.

4. Кроме того, дворяне получают:

– право продавать крестьян без земли, то есть фактическое превращение их в рабов дворянства;

– расширение судебной и полицейской власти над крепостными, почти равной власти государства, вплоть до права ссылать и отправлять их на каторгу;

– получение дешевого государственного кредита, который держит на плаву помещичьи владения независимо от их реальной доходности.

Дворянству даются огромные и все большие привилегии; все больше прав не служить, продолжая владеть имуществом, данным именно за службу; все больше власти над крепостным крестьянством. Всего за тридцать лет произошло раскрепощение дворянства: превращение его из самого забитого и бесправного сословия в самое сильное и привилегированное.