Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи - Вадим Георгиевич Устинов Страница 18

* * *

Нерешительность Анри позволила вмешаться в коллизию королю Франции, который считал сюзереном Берри себя. Он счел нерациональным провоцировать вооруженный конфликт и решил попытать счастья на дипломатическом поприще. Со своей стороны Генри II также был заинтересован в переговорах, поскольку хотел воспользоваться случаем и разрешить заодно старые наболевшие проблемы. В июне 1177 года он отправил послов в Париж.

Главную тему переговоров король Англии ловко увязал с приданым Ричарда, о котором в первоначальном брачном соглашении не было ни слова. Теперь Генри II потребовал согласия короля Франции на то, чтобы Бурж – столица Берри – был официально передан его сыну в качестве приданого за Аделью, что сняло бы все вопросы по вассальной зависимости провинции.

Вторым предметом обсуждения стала крайне запутанная проблема Вексана, которая уже больше двадцати лет являлась чуть ли не главным раздражителем в анжуйско-французских отношениях. Давным-давно эта область, расположенная между Парижем и Руаном, была разделена на две части по реке Эпт. На восточном берегу реки находился Французский Вексан, на западном – Нормандский Вексан. После присоединения Нормандии к своим владениям Жоффруа V Красивый уступил нормандскую часть Вексана королю Луи VII в качестве платы за признание не совсем законно приобретенного герцогского титула.

Но как очень быстро выяснилось, уступка стратегически важной области была крайне опрометчивым шагом. Французы не теряли времени даром и возвели на перешедшей к ним территории мощные укрепления. Дорога на Париж была надежно защищена, зато Руан оказался совершенно беззащитным перед возможным нападением с юга. Генри II счел подобное положение вещей абсолютно неприемлемым. Он понимал, что для обороны герцогства и его столицы необходимо заполучить расположенные в Нормандском Вексане замки – Жизор, Нофль, Дангу и другие.

Генри II поставил себе целью вернуть утраченные земли, и Луи VII не в состоянии был противостоять агрессивно настроенному анжуйцу. В августе 1158 года он согласился отдать спорные владения как приданое за своей дочерью Маргаритой, обрученной с Анри, старшим сыном короля Англии. Таким образом, Нормандский Вексан вроде бы снова вошел в состав Анжуйской империи, как бы это ни было тяжко и обидно для Франции.

Что касается требования анжуйских послов назначить Бурж приданым Адели, то тут Луи VII уперся и наотрез отказался его выполнять. Король Франции возмущенно парировал, что брачное соглашение уже нарушено королем Англии, который слишком долго удерживает Адель под своей опекой и не делает при этом никаких реальных шагов к свадьбе. В этом француза поддержал папский легат Пьетро ди Павия, заявивший во всеуслышание, что папа Александр III дал ему указание наложить интердикт[74] на все владения Генри II по обеим сторонам Ла-Манша, если брак Ричарда и Адели не будет заключен в ближайшее время.

Там, где потерпели неудачу послы, пришлось действовать самим королям. Они встретились 21 сентября в Нонанкуре и при посредничестве папского легата подписали соглашение, в общем и целом не решившее окончательно подвисшую проблему. Вопросы, связанные с Шатору, Буржем и другими землями в Берри, были переданы на рассмотрение коллегии арбитров, но Ричард при этом должен был все-таки жениться на Адели.

Участвовавший в переговорах Ричард не пришел в восторг от их результатов, поскольку не испытывал ровным счетом никаких чувств к своей нареченной и не особо стремился к свадьбе. Но тут он ничего поделать не мог, так как браки между членами правящих династий заключались, как правило, не по любви, а ради достижения политических целей. Однако здесь, в Нонанкуре, граф де Пуатье услышал проповедь папского легата об опасностях, с которыми сталкиваются христианские королевства в Святой земле, и впервые в его ушах прозвучало грозное имя – Салах ад-Дин[75].

Душой Ричарда овладела идея крестового похода. Луи VII и Генри II выразили твердое намерение отправиться в Палестину, потому заключили взаимный пакт о ненападении и временном замораживании всех спорных вопросов. Ричард надеялся, что ему будет благоприятствовать удача, и он также отправится в поход за море.

* * *

После заключения Нонанкурского договора пришло время разобраться, наконец, с семейством Деол, по возможности не затрагивая спорных замков, а также свершить королевский суд над Гийомом и Вульгрином Ангулемскими, Адемаром виконтом де Лимож и прочими мятежниками. Ричард пошел прямиком в Лимузен, а его отец собрал феодальное ополчение и двинулся на место встречи кружным путем через Берри, где его сын Анри окончательно завяз, не имея сил справиться с поставленной перед ним задачей. Старый Король молниеносно захватил Дениз де Деол и отослал ее в Шинон, а затем направился к ожидавшему его сыну.

Около месяца граф де Пуатье вместе с главой Анжуйской империи провели в Лимузене, разбираясь с мятежниками. Кара, которой подверглись повстанцы, была суровой. Ричард захватил главную цитадель виконта де Лимож в Новом городе в наказание за поддержку, оказанную графу д’Ангулему. Сам граф лишился части своих владений, причем надолго. Даже в 1199 году его сын Эмар безуспешно пытался вернуть конфискованные земли. Вульгрина анжуйцы принудили жениться на Элизабет, дочери Юга II сеньора д’Амбуаз. Брак с семьей из Турени нарушал освященную веками традицию д’Ангулемов, предпочитавших союзы с сеньорами Перигора, Лимузена, Ла-Марша или Сентонжа. Зато он был очень выгоден Генри II, так как д’Амбуаз входил в число самых доверенных его людей.

В довершение всего отряды Ричарда и его отца прибегли к тактике устрашения лимузенцев, чтобы исключить в будущем столь масштабные мятежи. Вероятно, именно про октябрь 1177 года писал английский хронист и придворный Уолтер Мап.

Король привел свою армию и приказал разорить всю страну. Одни из милосердия щадили бедных; другие, получавшие удовольствие от такой несправедливости, делали все своей добычей, говоря: «Не грабежи, не насилие в наших деяниях, но мир и повиновение. Земля принадлежит нашему владыке королю, а мы – его орудия. Наша награда такова: недостойны те, кто несправедливо поносит короля, но достойны мы, в поте лица исполняющие его приказы»[76].

В конце декабря Ричард с Генри II отправились в Анже, чтобы вместе отпраздновать Рождество. Там граф де Пуатье узнал, что стараниями отца Анжуйская империя опять расширила свои границы, включив в свой состав Ла-Марш – огромное феодальное владение, сеньоры которого всегда стремились держаться максимально независимо от герцогов Аквитанских и периодически участвовали в мятежах против них.

Но недавно Одбер IV граф де Ла-Марш решил покинуть свою родную землю. Его семейная жизнь обернулась катастрофой. Он подозревал, что у жены есть любовник, и на Пасху в порыве гнева убил человека, на которого пали его подозрения, а жену отослал от себя прочь. Через некоторое время скончался единственный сын Одбера, и граф де Ла-Марш воспринял эту трагедию как знак свыше, показывающий, что его руки – в крови невинного. В состоянии депрессии он решил распродать все