Натан Бедфорд Форрест. Биография - Jack Hurst Страница 18

Форрест баллотировался в Совет старейшин не из-за зарплаты, которую там платили, - ее не было. Простое посещение заседаний - не говоря уже о подготовке к ним, индивидуальной и в составе комитетов, - отнимало много времени и было скучным, если верить газетным отчетам о них. Помимо регулярных заседаний, которые, судя по всему, проходили раз в две недели и часто длились по нескольку часов, часто проводились дополнительные сессии из-за переполненности делами. В отличие от многих долговязых коллег, Форрест был тем же самым оратором, который давал показания на суде над Болтоном: решительным, лаконичным, практичным и явно не вызывающим удивления у торговцев, адвокатов и других отцов города, с которыми он работал. С другой стороны, они, по-видимому, рано поняли, что он - человек, обладающий определенными навыками и проницательностью, которых не хватало остальным. Почти сразу же, несомненно, потому, что в течение последних пяти лет он управлял одной из самых успешных рабовладельческих тюрем в регионе, его назначили в орган, контролирующий дела "Здания суда и тюрьмы", а также в четыре других постоянных комитета: Финансового, Бдительности, Благоустройства и Рынков.2

Приступая к своим обязанностям, Форрест демонстрировал поведение человека, незнакомого с парламентской процедурой и серой формальностью собраний, в которых она применяется. Можно себе представить, как хихикали в главном деловом районе города - Фронт-роу - над абзацем в газете Appeal от 21 июля, посвященным дебатам в совете по поводу того, как лучше всего контролировать растущую популяцию бродячих собак в муниципалитете. Отметив, что другие олдермены рекомендовали использовать для решения проблемы всевозможные средства - от яда до дробовика, газета Appeal сообщила: "Олдермен Форрест предположил, что в городе есть мексиканец, который за десять центов заманивает собак в лассо". Смеяться или нет, но человек, знавший о существовании такого мексиканца, явно знал Мемфис и простых людей, благодаря которым он существует, и большинство его рекомендаций не вызывали смеха, хотя иногда и были юмористическими. На том же заседании совет попросили заплатить за бочонок "лучшего виски Дина", который использовал городской инженер. Другой олдермен объяснил, что виски потребовался "по чрезвычайному случаю - для починки уличной железной дороги". Олдермен Форрест сказал, что спиртное понадобилось в феврале прошлого года, когда пришлось перевозить большое количество хлопка силами множества ирландцев". Счет было решено оплатить.3

Замечания Форреста были точны, иногда язвительны и политически смелы. Например, он бросил вызов строгим законам о субботней синеве, предложив разрешить конюшням вести дела по воскресеньям. На том же собрании он предложил построить новый мост и добавил, что тот, который использовался в то время, "рухнет через три недели". По словам современного историка из Мемфиса, дорогие и неудачные проекты по укладке гравия на улицах города вызывают подозрение, что чиновники периода 1858-60 гг. были "в союзе с местными подрядчиками гравия", и Форрест, похоже, был одним из первых противников. В июне 1859 года, когда истекал срок его первого членства в совете, он обрушился на тюрьму, назвав ее "состояние настолько отвратительным, что заключенных нельзя держать там больше ни одной ночи".44

Одним из наиболее важных ранних дел, в которых он принимал участие, был комитет по расследованию того, как сотрудники тюрьмы освободили вора по имени Дэвид Адамс. В результате инцидента, типичного, в разных смыслах, для комитетов совета и Форреста, комитет из пяти человек опубликовал отчет большинства, отчет меньшинства и отчет олдермена Форреста. В последнем Форрест выступил в защиту администрации, заявив, что, по его мнению, освобождение Адамса произошло по "недосмотру" и что "порицания или выговора" - а не отстранения от работы или увольнения трех полицейских, рекомендованных как большинством, так и меньшинством, - будет достаточно. Когда трехкратный олдермен Томас Дж. Финни обвинил весь совет в "трусливом" отказе выполнить свой долг в деле Адамса, он быстро обнаружил, что использовал слово, которое благоразумные люди не употребляют по отношению к любой группе, включающей Форреста. Огонь в глазах последнего тлеет на протяжении всего безвкусного отчета "Призыва": "Олдермен Форрест сказал, что не думает, что олдермен Финни имел в виду его, когда нападал на него, поскольку он [Финни] знал, что он боевой человек".5

После этого председатель повел дело Форреста несколько иначе. Во время бурного обсуждения вопроса о том, должна ли собственность "благотворительных обществ", таких как масоны и Олд Феллоуз, не облагаться налогом наряду с церковью, "несколько членов сделали замечания со своих мест и вступили в разговор; за это председатель оштрафовал олдермена Робинсона, олдермена Кортрехта и олдермена Форреста на 5 долларов каждого. После объяснений штраф олдермену Форресту был отменен". Форрест, член "Олд Феллоуз" с 1847 года, действительно был оштрафован на пять долларов за разговоры во время этого собрания, но это произошло позже. Форрест, очевидно, получил штраф за разговоры с мэром Бо и Кортрехтом, которые также были оштрафованы на пять долларов каждый; к тому времени председатель даже наложил пятидолларовый штраф на себя.6

Интрига с Финни была не единственным случаем проявления гнева Форреста. В начале августа, будучи членом Комитета по рынкам, он начал работать над предложением о строительстве в городе нового Торгового дома. Дело затянулось до второй половины марта, и после того как, наконец, был внесен первый взнос за рекомендованную им недвижимость, протест одной известной вдовы против размещения рынка рядом с ее домом заставил совет внезапно изменить свою позицию и распорядиться о поиске нового места. Форрест пригрозил выйти из состава комитета, если изменения будут внесены (ему "надоела эта тема", - цитирует его The Appeal), но совет продолжал упорствовать. Он заявил, что "удивлен тем, как совет уклоняется от решения этого вопроса", но голосование было проведено, и было выбрано другое место. Он немедленно вышел из состава Комитета по рыночному дому и заявил, что "никогда больше, по его мнению, не будет работать в специальном комитете". Характерно, что впоследствии он остыл и через два месяца согласился на назначение в органы, изучающие вопросы мощения улиц и продажи железной дороге Мемфиса и Чарльстона полосы земли, находящейся в государственной собственности.7

В первоначальном предложении Форреста "Маркет Хаус" содержится намек на то, что он установил тесные отношения с железной дорогой "Мемфис и Чарльстон", одной из самых влиятельных в регионе. Четырьмя годами ранее он, очевидно, продал несколько рабов президенту железной дороги Сэму Тейту, и вскоре после вступления в государственную должность, если не раньше, сблизился с Тейтом. Его первоначальный неудачный план строительства Market House предполагал возведение здания