Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера. Книги 1, 2, 3. Самая полная версия - Алексей Львович Шерстобитов Страница 18

Надеюсь, вы понимаете, что об эмоциональном подъёме я говорю не в связи с причинением смерти другому человеку, а от того, что смог пересилить тот страх, думаю, он и есть Божий! А восторг – взыгравшая гордыня, отзывающаяся болезненной раной на совести и её слабом голосе.

Что сделал, то сделал, разобравшись в причинах, может быть это и можно понять, но непросто! Пишу это без настроения, не рассчитывая на чье то духовное оправдание или осуждение. Просто знайте, что проходил каждый из нас, почти каждый, и редкие избежали этого. Каждый должен был замазаться кровью, дабы не было пути назад! И как глупо… – ведь многие делали это «на слабо», а сделав, оставались теми же, кем были до того, ничего не менялось. Кроме того, что где раньше был свет, вползла тьма!

Кто виноват, кого винить: общество, власть, милицию, главарей, воспитание, семейное положение, время, недостаток продуктов, незанятость – кого бы мы, каждый из нас, ни винили и на кого бы ни сваливали, это лишь еще один шаг от истины. И если искать, то прежде в себе, но не все на это способны. Мы себе-то врем, оправдывая каждый шаг, и когда вдруг видим настоящее своё отражение без ежедневных личин и масок – ужасаемся! И это нормальные люди, не прошедшие через горнило труб, пахнущих разлагающимися трупами своих товарищей и погибшей совестью. Знаю, есть и хуже, и сложнее, но сейчас и здесь – об этом. Выбирайте любой срез и рассматривайте – разглядите, что подобные мне и моим «соратникам» мало отличаются от всех остальных. Вы не найдёте яркого ущерба в воспитании, обучении, поведении, общении, мировоззрении, характерах, манере поведения (исключая, профессионально выработанное на протяжении четырнадцати лет «бегов», психики – она архинормальна, архистабильна, хотя и вся расшатана, но, за счёт привычки, дорогого стоит). Рассмотрев всё по отдельности, вы не найдёте ничего, собрав же вместе, будете желать иметь именно такого друга, подчинённого, мужа, брата, кто знает, а возможно, и отца. И никоим образом содеянное мною не будет сочетаться с находящимся перед вами человеком – хоть поставь, хоть положи.

Возможно, прежде всего, потому что во мне нет злобы, ненависти, и я не покривлю душой, если скажу, что все мои принципы генетически совпадают с основными положениями общепринятых кодексов чести.

В принципе, это не особо важно, и пусть этим занимается психология, правда, и здесь порой доходит до смешного. Кто-то из представителей этой части учёного мира определил в своё время, что стиркой я занимался после очередного преступления, в связи с попыткой подсознания отмыться от содеянного. Позволю себе усомниться, тем более что причина банальна: до этого не было ни возможности, ни времени сдать бельё в прачечную либо постирать самому, гораздо проще было купить лишние комплекты или, при появившейся возможности, заняться делом, что и происходило. Жил я долго один, гостей у меня не было, женских рук и их присутствия мои берлоги не видели. Возможно, так живут многие люди, но причины на то разные.

Моё существование в сообществе себе подобных отличалось от общепринятых мнений и представлений о них. Никакого братства, никаких загулов, пьянок с братками, исключая первый год вхождения в бригаду. Я любил тишину, одиночество, изредка скрашивая их коллективом друзей детства, а чаще футбольными встречами и, после них, часовыми посиделками с кружкой пива и весёлой, пустословной болтовнёй на отвлечённые темы. Открытые, благодушные люди, двери домов которых всегда были открыты для меня, дружба с семьями, всегда доставлявшими особое наслаждение своей чистотой отношений и непредвзятостью, были отрадными островками среди моря опасностей, лжи и злобы. Хотя и у нас в «профсоюзе» были люди, отношения с которыми приносили положительные моменты, но это было редко и, скорее, мельком, а после 1993 года закончились и они.

* * *

Итак, подошёл момент, когда дело с ЧОПом «подвисло», и наше взвешенное положение, положение сбившейся в одно целое пятёрки, куда вошли я и четверо из состава, тех самых «крылацких», помогавших мне в ЦДТ, приняло оформившиеся очертания, и нам доверили первые серьёзные шаги – пару фирм, особо из себя ничего не представляющих, но имеющих перспективу. Через полгода их стало четыре. Офисы их представляли снятые в институтах или гостиницах несколько комнат с минимальным персоналом, искавшим, где выгоднее купить и куда подороже продать, деньги, почти всегда кредитные, а контракты неуверенные.

Всегда появлялись мысли и подозрения, что новая сделка – «кидалово»[25] оформление документальное – на уровне «на коленях придуманного договора», нотариусы – покупные, печати – валом, а платёжки – просто бумажки, ничего особо не гарантирующие. Параллельно процветали и коммерция, и мошенничество, как мне кажется, не особо друг от друга отличавшиеся. В этой ситуации «купи-продайщики» очень желали заручиться гарантией нашего честного слова и просто защитой, а если вдруг находился кто-то без силовой поддержки, то есть без «крыши», то сразу определялся «сладким». Для начала таких кидали, а затем под любым маринадом предлагали помощь. Если помощь опять была не нужна, то договаривались со «смежниками» – другой дружественной бригадой – о создании проблем разного рода либо настойчивого предложения с бо́льшей платой за безопасность, чем предлагали мы, а также шантажа, грабежа, избиения, подсылкой «своих» милиционеров, пожарных, санэпидемиологов, а иногда и возбуждения уголовных дел, но это уже высший пилотаж. В общем, круг сужался, и те первые, предложившие свои услуги, уже казались очень хорошим выходом, но теперь уже с другими, новыми условиями сотрудничества – ведь после создания всех проблем у нас появлялись пусть разовые, но обязательства перед другими братками, да и «появившиеся» проблемы «решать» надо. Но зато дальше, конечно, при условии разумности и надёжности «крышующих», жизнь становилась проще и даже спокойнее, правда, как правило, до поры до времени.

Впоследствии пытались создать и создавали целые экономические конгломераты, куда входили все звенья цепи, а главное – позволяющие вращать финансовые средства внутри «содружества» «своих» бизнесменов, просто платя проценты и комиссионные друг другу, оставаясь в общем выигрыше. Они представляли собой целые организмы из банков, нотариальных, адвокатских, юридических, аудиторских контор и фирмочек разного направления, магазинов, рынков, со «своими» полезными силовиками, чиновниками, депутатами, со своими карго-перевозками, ЧОПами, врачами, местами в больницах, санаториях, банями и даже, пардон, на кладбищах, где каждый мог выбрать себе наиболее понравившееся место.

Нельзя забывать о турагентствах,