Человек в шинели - Фёдор Андреевич Третьяков Страница 15

Впереди было небольшое, почти дотла сгоревшее селение. Веденко решил с ходу ворваться в него. Но что это? Прошло всего несколько минут, и фашисты, видимо опомнившись, стали группами выбегать из леска на окраину селения. Каждая минута была дорога. У лейтенанта молниеносно созрел план: не ждать, упредить врага.　

Веденко приказал группе воинов во главе с сержантом Козловым быстро подобраться к окраине села и не дать врагу там сосредоточиться.　

— Ориентир — высокая сосна, что выделяется на опушке. Огнем двух ручных пулеметов прикрыть правый фланг роты. — Командир показал рукой на местность.　

Козлов и его бойцы немедленно побежали.　

Веденко отдал приказание оставшимся с ним бойцам:　

— Снять с гранат чеку! Поставить на взвод, взять в левую руку автомат…　

Уверенность командира, его спокойствие передалось бойцам; они быстро и четко выполнили команду, готовясь к новой схватке.

— За мно-о-о-й! — крикнул Веденко.　

Стреляя на ходу из автоматов, бойцы стремительно приближались к накапливающимся у рощицы гитлеровцам. Это ошеломило их, и они залегли. Грохнули взрывы гранат. Наши воины вырвались вперед. Вот уже и железнодорожная насыпь. А отсюда рукой подать и до станции. Но, чтобы подойти к ней, лейтенанту еще не один раз пришлось поднимать своих бойцов в атаку. Только отбив пятую контратаку врага, пехотинцы прочно закрепились на достигнутом рубеже. Тут и подошли другие подразделения полка. В этом жестоком бою Веденко лично уничтожил до двадцати вражеских солдат.　

Рота первой ворвалась на станцию. Кругом валялись вражеские трупы, на железнодорожных путях горели груженые вагоны. Не успев вывезти, враг решил уничтожить награбленное добро. Пожар быстро ликвидировали — и снова вперед. Станция Оболь осталась позади; 334-й полк продвигался дальше.　

Поднявшееся над лесом солнце светило по-особенному ярко. Начинался новый день наступления. Вражеская оборона рушилась. Противник откатывался назад. Преследуя его по пятам, 47-я стрелковая дивизия выходила к берегам Западной Двины.　

Но этого уже не видел бывший колхозный бригадир с Николаевщины, отважный командир роты лейтенант Веденко. Не мог знать Виктор Антонович и того, что вскоре в дивизию пришла весть — Указом Президиума Верховного Совета СССР за бои на Оболи ему было присвоено почетное звание Героя Советского Союза. Фашистские пули сразили доблестного офицера. Виктор Веденко навсегда остался на берегу Оболи — быстрой белорусской реки.

КОМСОРГ АЛЕКСЕЙ ЗУЕВ

После нескольких дней упорных боев стрелковый полк под командованием Максима Ильича Хромозина подходил к берегам реки Оболь. Совсем близко, за неширокой, покрытой зеленым ивняком луговиной, поблескивала живительная, бодрящая гладь реки. Солдаты ой как мечтали о ее прохладной влаге: солнце нещадно морило зноем, на небе ни облачка, на земле ни ветерка! Вода в солдатских флягах давно уже кончилась. А тут совсем рядом — река! Близко… Но враг не пускал к берегу.　

Небольшая, но глубокая, с обрывистыми берегами, поросшими кустарником, Оболь являлась серьезной преградой. Попытка преодолеть ее с ходу не увенчалась успехом. Фашисты укрепили берег, подступы к реке обстреливались пулеметным огнем. Первой форсировать Оболь было поручено стрелковой роте лейтенанта Василия Карпенко.　

Приближался вечер. Вырвавшись вперед, рота стала продвигаться к берегу. Однако подойти вплотную к реке не удалось. Враг встретил бойцов интенсивным пулеметным огнем, а затем из кустов вышли три танка и тоже открыли огонь. Пехотинцы залегли. Когда надвинулись сумерки, враг контратаковал. Рота Карпенко отразила натиск противника, но через ее боевые порядки в тыл просочились отдельные группы гитлеровцев. Теперь противник был впереди и сзади. Другие подразделения полка, ведя бой, задержались где-то на подступах к реке. А губительный огонь врага не ослабевал.　

«Что делать? — задумался командир роты. — Впереди противник, но сколько его — неизвестно. Отойти назад нельзя — и там уже гитлеровцы». Зная, что вот-вот должна подойти подмога, Карпенко решил ударить по берегу.

Перед залегшей ротой расстилалась небольшая поляна. За ней по косогору спускались редкие молодые сосенки с посеченными осколками снарядов стволами. И наконец, на самом берегу реки густые сплетения лозняка: там враг. Поляна заросла высокой травой, обильно расцвеченной цветами. В другое время цветы радовали бы человека, но сейчас было не до них. То тут, то там чернели воронки от авиабомб и снарядов, нарушая мирную красоту заливного луга.　

Бойцам роты нужно было пробежать под огнем полторы-две сотни метров открытой поляны и редкого сосняка. Затем, ворвавшись в заросли кустарника, захватить траншеи врага на этом берегу. Захватить… Но как это сделать, если фашисты посылали в нашу сторону дождь свинца?　

На участке, где один взвод глубже других вклинился во вражескую оборону, — здесь кустарник был погуще, что облегчало маскировку, — появился лейтенант Зуев, комсорг батальона, находившийся вместе с ротой Карпенко. Алеша Зуев, любимец 353-го стрелкового полка, комсомольский вожак батальона. Стройный, немного застенчивый юноша с умными, выразительными глазами и чуть заметной улыбкой на губах… Приподнявшись в траншее, Зуев внимательно оглядел поляну и понял: опасность большая, но медлить никак нельзя.　

Карпенко подал сигнал атаки. Зуев первым поднялся и, громко крикнув: «Ком-со-мо-льцы, за мно-о-о-й!», побежал вперед. Первыми выскочили из окопов Воронин, Юрьев, Васильев, Шарков. Это были лучшие воины роты; они устремились к кустарнику. За ними бросились десятки солдат…　

Фашисты усилили огонь: из мелколесья застрочили пулеметы, на поляне загрохотали разрывы мин. Но ничто не могло остановить порыва атакующих. Они бежали вперед, падали под огнем, прятались от пуль в густой траве и снова поднимались для броска. Теперь река была совсем близко — только преодолеть бы эти кусты ивняка.　

Вот уже отдельные группы смельчаков приблизились к кустарнику. Карпенко надеялся, что еще один рывок — и рота достигнет окопов врага. В этот момент навстречу вышло еще два танка; они вели на ходу пулеметный огонь. Это внесло замешательство. Солдаты залегли. А на поляне рвались снаряды и мины, над головой со злым посвистом проносились пули. Видел Карпенко: в траве неподалеку лежал раненый солдат, вот за грудь схватился другой, пулеметная очередь накрыла третьего. Огонь был очень плотный. Продвигаться вперед стало невозможно. Но и лежать здесь так, незащищенными, тоже было опасно.　

«Плохо дело, очень плохо…» — тревожно думал командир роты. Случилось именно то, чего он так опасался. Что же теперь делать?　

Карпенко передал по цепи: «Окапываться». Но стоило чуть поднять голову или руку с саперной лопаткой, фашисты усиливали огонь. Прижатая к земле рота казалась беспомощной. «Так долго не продержаться, — понимал Василий Карпенко, — несем неоправданные потери, наступательный порыв иссяк, солдаты устали…» И все же лейтенант чувствовал: наступил момент, когда