Четыре года в австро-венгерском Генштабе. Воспоминания полномочного представителя германского Верховного командования о боевых операциях и закулисных соглашениях. 1914—1918 - Август фон Крамон Страница 15

Казалось, что этим фон Гетцендорф удовлетворился, но уже в письме фон Фалькенхайну, которое он передал мне 25 ноября, стало чувствоваться его нарастающее раздражение. В частности, фон Гетцендорф заявил, что считает мандат фон Макензена в отношении к. и к.[24] войск до момента начала наступления против англо-французской армии Ориента утратившим силу, то есть «до тех пор, пока мы не достигнем необходимых договоренностей относительно наших дальнейших совместных действий… Поэтому прошу Ваше превосходительство принять к сведению, что до той поры я оставляю за собой полное право свободно распоряжаться австро-венгерскими войсками 3-й к. и к. армии».

Если фон Гетцендорф стремился этим письмом принудить фон Фалькенхайна к принятию твердых решений, то вначале ему это удалось. Уже 27 ноября в Пщинском замке обоими командованиями был выработан новый приказ следующего содержания: «Генерал-фельдмаршалу фон Макензену при охранении правого фланга от возможных атак со стороны Черногории и Албании надлежит продолжать наступление на высадившиеся войска противника».

Однако последующие встречи фон Фалькенхайна с командующими армиями на юго-востоке, вероятно, заставили его внутренне отказаться от идеи продолжения наступательной операции до Эгейского моря. Ведь чем дальше мы продвигались вглубь Балканского полуострова, тем хуже становились условия для снабжения войск. Наступила зима, которая полностью перекрыла дороги и без того чрезвычайно трудно проходимых македонских и албанских гор. Поэтому отведенные в Банат[25] немецкие дивизии оставили все свое движущееся имущество на линии фронта, чтобы обеспечить боевые части самым необходимым для пополнения запасов. К тому же разногласия между Грецией и Болгарией привели к новым политическим трудностям, из-за которых фон Фалькенхайн не решался использовать болгарские войска на греческой территории.

Эти соображения побудили его в начале декабря отказаться от намерений в отношении Салоник, если перешедшие греческую границу севернее этого города войска Антанты отойдут обратно в Грецию. Фон Гетцендорф же призывал его придерживаться первоначальных намерений. Но Фалькенхайн не поддался на уговоры. К тому же через несколько дней болгарам действительно удалось оттеснить двигавшиеся по обе стороны реки Вардар вражеские колонны назад за греческую границу, что во многом облегчило фон Фалькенхайну принятие решения. Ведь уже тогда его взор обратился к более величественной цели – нанесению решающего удара на западе. Правда, об этом он мне в то время ничего не сообщил.

Более поздние критики действий германского Верховного командования во второй половине 1915 года, возможно, выдвинут обвинение в том, что оно дважды не сумело довести блестящие успехи до полной победы – первый раз под Вильной, а другой на Балканах. Однако фон Фалькенхайн прекратил операции на востоке именно потому, что положение Турции настоятельно требовало срочного открытия сообщения между Константинополем и Берлином. А от продолжения наступления на Салоники он отказался из-за того, что при захвате Сербии и Македонии решалась важнейшая задача кампании на Балканах – установление потребного сообщения между Германией и Турцией. Кроме того, в техническом отношении захват Салоник представлялся чрезвычайно трудным, а он хотел избежать длительного сосредоточения в большом количестве там войск и боевой техники.

Планы обоих начальников Генеральных штабов на весну 1916 года, насколько я знаю, были впервые подробно обсуждены 10 декабря 1915 года. Ниже приводится прошедшая через мои руки переписка, которая свидетельствует об имевшихся у них разногласиях и позволяет более правильно судить о тогдашних настроениях этих полководцев, чем это можно было бы сделать в результате длительных рассуждений.

«Начальнику Генерального штаба

действующей армии

Ставка Верховного

главнокомандования, 11.12.15.

Поскольку предложение Вашего превосходительства касается вопроса, инициированного Вами в ходе наших вчерашних переговоров и над которым я часто размышлял, могу уже сегодня подробно изложить по нему свою позицию.

Ваше превосходительство планирует организовать из провинции Триент[26] наступление по фронту шириной около 50 км с прорывом полосы обороны противника на участке Шио – Фельтре, к которому должны быть привлечены 8–9 немецких дивизий, переброшенных с Галицкого фронта. Не вызывает никакого сомнения, что такая операция в случае ее проведения была бы очень эффективной.

Однако, исходя из моего довольно богатого опыта, для ее осуществления потребуется как минимум 25 дивизий, что не является возможным ни стратегически, ни тактически, поскольку для их сосредоточения и развертывания имеется всего одна дорога.

В том же, что Ваше превосходительство сможет собрать необходимые силы, включая упомянутые галицкие дивизии, на итальянском фронте на участке прорыва, где итальянцы имеют очень сильные укрепления, учитывая особенности местности и нынешнее время года, я сомневаюсь. Тем более что в данном случае речь может идти только об особо подготовленных в наступательном отношении войсках. Не знаю также, насколько будет возможно подтянуть туда необходимую тяжелую артиллерию с достаточным количеством боеприпасов с учетом расстановки на участке прорыва по одной батарее через 150 м по фронту.

Конечно, если обеспечить столь сильную ударную группировку необходимой артиллерией не представляется возможным, если невозможно организовать постоянный и обильный подвоз боеприпасов, то с чисто военной точки зрения операцию следует срочно отменить. Но если учесть серьезные уроки битвы в Карпатах и Мазурского сражения в январе – феврале текущего года, то тогда она может иметь перспективы на оглушительный успех, хотя и нести при этом только два благоприятных следствия.

В какой-то момент она могла бы закрыть громадную, возможно, даже роковую брешь в комплектовании армии Австро-Венгрии. Но с другой стороны, переброска дополнительных 9 немецких дивизий на столь специфический австро-венгерский фронт привела бы немецкие фронты к полному оцепенению. Конечно, в долгосрочной перспективе это можно было бы пережить, но только в том случае, если бы данная операция внесла бы решающий вклад в ход войны.

Ваше превосходительство считает, что такого можно ожидать. Но я, к сожалению, Вашего оптимизма не разделяю. Ведь если даже удар окажется удачным, он не станет для Италии смертельным. Рим, хотя его армия и потерпела, по моему мнению, тяжелейшее поражение на северо-востоке страны, сам по себе заключить мир не сможет. Не удастся ему заключить мир и вопреки воле Антанты, от которой он полностью зависит в плане снабжения деньгами, продовольствием и жизненно важными товарами.

К тому же я не верю, что угрозы Италии выйти из войны или ее стенания о своих страданиях могут произвести какое-либо впечатление на