Созвездие рязанских маршалов - Александр Фёдорович Агарев Страница 14

«Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, – поле под Могилёвом, где я впервые в июле 1941 года видел, как наши в течение одного дня подбили и сожгли 39 немецких танков…»

В 1980 году, 25 ноября, на Буйничском поле был установлен большой 15-тонный памятный камень. На огромном валуне, установленном на краю поля, выбита подпись писателя «Константин Симонов» и даты его жизни: 1915–1979. А с другой стороны на валуне установлена и мемориальная доска с надписью: «…Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года и завещал развеять здесь свой прах».

По странному стечению обстоятельств судьба постоянно прокладывала рядом жизненные дороги этих двух ярких и мужественных людей – К.М. Симонова и С.С. Бирюзова. Сначала в Рязани. И вот они снова рядом здесь, на полях сражений под Могилёвом. На рубеже реки Сож в районе белорусского города Кричева в июле – августе 1941 года шли особенно ожесточённые бои. Генерал-майора С.С. Бирюзова в эти дни можно было встретить на самых опасных и решающих участках. Под его командованием бойцы стойко обороняли занятые рубежи и надолго задержали продвижение противника.

Обелиск «В память воинам, погибшим при обороне г. Кричева в 1941 г.»

В память об этом на берегу реки Сож под Кричевом воздвигнут обелиск. На нём высечены слова:

«Здесь, на рубеже реки Сож в июле-августе 1941 года в ожесточённых месячных боях успешно отражали непрерывные атаки превосходящих сил фашистов героические соединения 13-й армии: 132-я стрелковая дивизия полковника И.Т. Гришина, 4-й воздушный десантный корпус генерал-майора А.С. Жадова, 6-я Орловская Краснознаменная стрелковая дивизия полковника М.А. Папсуй-Шапко, Ленинградский коммунистический батальон полковника Ф.А. Осташенко и другие воинские части».

Вечная слава павшим за свободу и независимость нашей Родины».

Суровые меры

В это время выходит постановление Государственного Комитета обороны (ГКО) № 169сс от 16.07.1941 г. «О строжайшем пресечении в Красной Армии нарушений воинской дисциплины, об аресте и предании суду группы командования Западного фронта.[39]

Как отреагировали на «строгие меры» в войсках, можно узнать из книги С.С. Бирюзова, в которой он писал: «Никого из нас, старших командиров, не могло, разумеется, удовлетворить сенсационное сообщение о предательстве руководства Западного особого военного округа».[40]

В предательство как-то не верилось. Приказ, объявлявший изменниками Родины бывшего командующего военным округом генерала армии Д.Г. Павлова и его ближайших помощников, у Бирюзова оставил самое тягостное впечатление. Ему трудно было представить, что боевой генерал, самоотверженно сражавшийся с германскими фашистами во время Гражданской войны в Испании, переметнулся на их сторону.[41]

«Трагедия Западного особого округа состояла в том, что на него в первый же момент внезапно обрушились самые сильные удары авиации и бронетанковых соединений фашистской Германии. Беда, а не вина Павлова, – пишет С.С. Бирюзов, – заключалась в том, что он, строго выполняя директивы народного комиссара обороны С.К. Тимошенко, написанные по личному указанию И.В. Сталина, до самой последней минуты не отдавал распоряжений о приведении войск в боевую готовность, хотя был осведомлён о концентрации немецких дивизий у нашей границы».[42]

Маршал Г.К. Жуков впоследствии тоже дал оценку этому постановлению: «Всю вину за наши неудачи в начальный период войны Сталин постарался возложить на личный состав Вооружённых Сил. Был организован судебный процесс над командованием Западного фронта».[43]

В те же годы, спустя два десятилетия после Победы, и К. Симонов задаёт вопрос: «Что двигало Сталиным, когда он объявлял этих людей изменниками и предателями: отвести от себя и обрушить на их головы гнев и недоумение народа, не ожидавшего такого начала войны? Или действительные подозрения? Думается, и то, и другое – и расчёт, и подозрения, ибо ему уже давно было свойственно искать объяснения тех или иных неудач не в ошибках своих и чужих, а в измене, предательстве и тому подобном. От этой привычки потом, в ходе войны, ему пришлось, хотя и с рецидивами, но избавляться».[44]

Однако заметим, что постановление ГКО было направлено в войска не для обсуждения, а для беспрекословного исполнения.

«Государственный Комитет Обороны требует от командиров и политработников всех степеней, чтобы они систематически укрепляли в рядах Красной Армии дух дисциплины и организованности, чтобы они личным примером храбрости и отваги вдохновляли бойцов на великие подвиги, чтобы они не давали паникёрам, трусам и дезорганизаторам порочить великое знамя Красной Армии и расправлялись с ними, как с нарушителями присяги и изменниками Родины».[45]

Подчеркнём ещё раз: как показали судебные решения военных трибуналов, ссылки на какие-либо объективные причины невыполнения приказов и оправдывавшие или, по крайней мере, смягчавшие вину того или иного командира, допустившего невыполнение боевой задачи, не принимались во внимание и не учитывались при вынесении приговора. Приказ должен быть выполнен любой ценой.

Генерал С.С. Бирюзов испытал всё это на личном боевом опыте в первые дни войны. К тому же военная обстановка усугублялась целым рядом обстоятельств, о которых говорилось выше. Стоит назвать и ещё одно. «Тогда мы, конечно, не знали, – пишет С.С. Бирюзов, – что 13-я армия находилась в полосе, выбранной гитлеровским командованием для нанесения удара в тыл всей гомельской группировки советских войск. По всей видимости, ожесточённые бои, которые мы вели в июле на рубеже реки Сож, не на шутку встревожили Гитлера, и он решил, во что бы то ни стало, разделаться с войсками, преграждающими путь Гудериану».[46]

Дивизия несёт большие потери. Второе окружение

Следует отметить, что обстановка на фронте продолжала ухудшаться. Так, в боевом донесении штаба 132-й стрелковой дивизии, представленном через две недели (16.09.1941 г.) в штаб 13-й армии, сообщается, что части дивизии, в течение последних двух дней не в состоянии были преодолеть сопротивление противника и несут большие потери. В донесении сообщается о факторах, не способствовавших успешному выполнению боевой задачи, в частности: «местность абсолютно ровная, и части фактически отрезаны огнём противника, связь с ними чрезвычайно затруднена, доставка питания возможна только ночью». С.С. Бирюзов просит командарма разрешить дивизии занять оборонительный рубеж.[47]

«Второе окружение 132-й стрелковой дивизии переживалось нами куда более хладнокровно, чем первое, – вспоминал С.С. Бирюзов. – Имея уже некоторый опыт в этом отношении, я понимал, что главное теперь – это не терять напрасно ни одной минуты, сразу поставить перед людьми чёткую и ясную задачу. И такая задача была поставлена: с наступлением темноты внезапно атаковать