Последний викинг. Сага о великом завоевателе Харальде III Суровом - Дон Холлуэй Страница 14

Почти все. Где-то в этом залитом кровью кошмаре, посреди темного полудня на поле лежал Харальд Сигурдссон – раненый, но живой. По мере того как враг оттеснял его людей назад, он неотвратимо приближался к стягу Олава и оказался достаточно близко, чтобы видеть смерть брата. Олав не ошибся: Харальд был еще мальчиком, и даже фермеры, которые совершали набеги раз в год, но годами, были куда более опытными в обращении с мечом, чем он. О том, куда именно его ранили, саги не говорят, упоминая лишь, что он не удержался на ногах. Было ли это ранение в ногу, подобное тому, что получил Олав, и это позволило врагу приблизиться? Или удар по голове, от которого не уберег и шлем? Известно лишь то, что смертельного удара Харальду так и не нанесли. Кто бы он ни был, но он наверняка подумал, что сразил Харальда, его отвлекли или он тут же пал от рук врагов.

У Харальда не осталось сил, чтобы спасаться. Ему оставалось лишь в изнеможении лежать, получая свой третий урок – о том, как умирает викинг, в то время как крестьянская армия захватила стяг со змеем, а черная дыра в небе смотрела вниз подобно глазу Бога – или это был одноглазый Один? И только норны могли предсказать, что должно произойти с Норвегией и какая судьба ждет Харальда.

III

Изгнание

Король Олав умер сразу после полудня, над Стикластадиром тут же начало появляться солнце, словно снятое проклятие. Как только поле битвы осветили яркие лучи, Даг Рингссон с давно покинувшими родину норвежцами бросился в атаку: они погнали с поля фермеров, разя направо и налево, и разрубили их стяг. Для свидетелей этой атаки она стала настолько дикой, что впоследствии ее вспоминали как Дагшрид, или Натиск Дага.

Однако помощь пришла слишком поздно. У Олава было критически мало воинов: одной третью от всего числа битву не выиграть. Кальв, Торир Собака и Харек выдержали вторую атаку и нанесли ответный удар. «Числом они превосходили Дага, – говорится в “Круге земном”, – и он отступил со всеми оставшимися в живых».

При виде почерневшего в полдень неба крестьяне преисполнились страхом Божьим, но как только прояснилось, они и не подумали проявить милосердие к врагам, которых воспринимали только как преступников. Местные требовали преследования беглецов, хотели предать их смерти, пока те не поселились в их краях и не задумали отомстить. Торир согласился взять в погоню около семисот человек. К вечеру длинного летнего полярного дня они шли за Дагом до местечка Сул – деревни, находящейся в семнадцати милях севернее долины Вердал, где отступавшие скрылись в горах. «Выжившие из войска короля спрятались в лесах, – записал Снорри, – а некоторым из них помогли местные жители».

Среди скрывшихся, к несомненному ужасу тех, кто требовал его головы, был Харальд Сигурдссон.

На самом деле валькирии, Выбирающие Убитого, в тот день низко пролетели над молодым принцем – он был так тяжело ранен, что на своих ногах уйти не мог. Однако норны еще не спряли его нить жизни до конца. Они отправили ему на помощь Рёгнвальда Брусасона, молодого наследника графства Оркни, который был близким другом его покойного брата Олава. Он отыскал Харальда на поле боя и поставил его на ноги. Годы спустя Тьодольв, скальд и друг Харальда, услышит эту историю лично от самого Харальда и опишет ее так: «Против воли юный принц всего пятнадцати лет оставил павшего Олава и покинул поле битвы, скрывая лицо».

В полумраке и сумятице Натиска Дага двое юношей, бредущие с поля брани, не привлекли особого внимания воинов, которые сражались за собственные жизни. На краю поля они собрали небольшой отряд и придумали план действий. Харальд не мог двигаться быстро, а значит, последуй они за теми, кто сбежал с поля, неминуемо отстанут; в любом случае, разумнее было бы не примыкать к тем, кого преследуют, а выбираться самостоятельно. Но куда?

«Рёгнвальд Брусасон увел Харальда с поля боя, – говорится в “Гнилой коже”, – и в ту ночь укрыл его у крестьянина, который жил в лесу вдали от всех». Сегодня, из-за распространения современных агротехнологий и особенностей местности, в Вердальской долине лесов мало. Ближайший к Стикластадиру лес находится в миле к северо-востоку, на южном берегу озера, но в местных деревнях до сих пор живет меньше тысячи человек. Много лет назад эти края, вероятно, были более лесисты, менее заселены и представляли собой совершенно дикие места, по которым бродили волки и медведи.

Скрываясь за деревьями и передвигаясь достаточно далеко друг от друга и от поля боя, беглецы то ли случайно, то ли зная загодя или просто идя на запах дыма, набрели на домик дровосека. В те времена многочисленные ремесла – кузнечное дело, выдувание стекла, заготовка угля, изготовление колес и телег, луков, стрел и бочек (бондарное дело) – требовали, чтобы хижина находилась близко к постоянному источнику дров, – это упрощало и удешевляло товар. Что мог подумать такой ремесленник о внезапно появившихся из леса беглецах, один из которых был раненый? Скорее всего, его мнение зависело от того, сколько ему заплатят. У двух молодых благородных норвежцев недостатка в драгоценностях не было, не говоря о монетах.

«Крестьянин принял Харальда и спрятал его, – говорится в “Круге земном”, – и за Харальдом хорошо ухаживали до тех пор, пока он не поправился». Если кость была сломана, ее вправили. Колотую или резаную рану промывали уксусом или вином, прижигали докрасна раскаленной сталью и наносили лечебную мазь из меда или яичных белков.