Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова Страница 13

сторожке дворника, затем свел его с другими партнерами, соблюдая все выстроенные Станиславским мизансцены, и наконец, поняв, что актер готов для показа, устроил прогон на сцене театра-сарая, пригласив Константина Сергеевича. Тот пришел, и с первого же появления Москвина, с первой же сказанной им фразы был так поражен, что чем дальше шло действие, тем в большее и большее волнение он приходил. Он был так потрясен, что даже плакал от восторга и радости.

– Вы правы, – сказал он Немировичу, и в труппе Художественного театра появился новый актер.

Конечно, Мейерхольд отнесся к его появлению ревностно. И хотя официально его с роли не снимали, он видел, с каким интересом Станиславский репетировал теперь только с Москвиным, и замечал, как увлеченно продолжал работу с этим актером над ролью Федора еще и Немирович-Данченко. Вскоре Мейерхольд стал ощущать свое присутствие на репетициях вообще лишним.

– Может, мне уже и не приходить? – сдерживая глубокую обиду, спросил он Александра Санина, актера и режиссера, с которым Станиславский ставил все свои спектакли еще со времен «Общества искусства и литературы».

– Ну что вы, Всеволод Эмильевич, – ответил Санин. – Наберитесь терпения.

– И все-таки я прошу вас выяснить это у Станиславского.

На следующий день Санин подошел к нему перед началом репетиции.

– Решено. Вы назначаетесь на роль Шуйского.

– Но ведь Шуйского хотел репетировать сам Константин Сергеевич Станиславский? – удивился Мейерхольд.

– Нет-нет. Константин Сергеевич полностью передает вам эту роль.

– Вы хотите сказать, что я буду играть Шуйского один?

– Конечно.

– Понятно. Значит, с роли царя Федора меня сняли окончательно. Теперь мне все понятно!

– Нет-нет! – попытался утешить самолюбие актера Санин. – Официально вы еще в распределении. Если понадобится… Знаете, ведь в театре все бывает…

– Я уже понял, как бывает в театре, – остановил его поток красноречия Мейерхольд.

Он действительно все понял правильно: главная роль уплыла от него навсегда.

Ольга же, как ей и обещал Немирович-Данченко, распределилась на царицу Ирину, но и для нее не все оказалось гладко. Станиславский все-таки назначил ей в пару Савицкую. Ольга была вне себя.

– И кто же будет играть первым составом? – мучила она Немировича. – Я не уступлю Савицкой премьеру!

– Не волнуйся. Роль будет твоя, и только твоя! Константин Сергеевич поймет это очень быстро.

– Ты уверен?

– Уверен.

И в этом распределении Немирович опять-таки оказался прав, как и с назначением Ивана Москвина. Обиженный Всеволод Мейерхольд вскоре тоже убедился в этом. Тот, кто так неожиданно занял его место, проводил многие свои сцены не просто талантливо, а практически на уровне гениальности. Да и сама роль уже трактовалась совсем по-другому. Мейерхольд признал свое поражение. Ему никогда было бы не сыграть так, как это делал Москвин. Всем в театре казалось, что Мейерхольд уже смирился с этой ситуацией, но на самом деле все было совсем не так. Обида осталась. И несмотря на то, что она глубоко пряталась в его душе, при любом неблагоприятном случае она готова была сразу же выскочить наружу.

Репетировали много и сразу несколько пьес. Если утром шли репетиции «Федора», то вечером репетировали или «Антигону», или «Шейлока», «Гувернера» или «Ганнеле»… Поначалу те, кто до этого со Станиславским не работал, плохо понимали, чего он от них добивается, и от этого сильно нервничали. Некоторые даже рыдали. Но дни шли, и контакт между режиссером и актерами стал наконец-то налаживаться. Неожиданно для себя они вдруг поняли, что умеют слышать и видеть друг друга на сцене, научились не подавать свои реплики в зал, а точно посылать их партнеру, и, кроме того, обнаружили, что могут держать паузу, заполняя ее неподдельными эмоциями. У всех поднялось настроение и появилась надежда, что все может получиться. Некоторые даже стали предрекать полный триумф премьере «Царя Федора».

– Вы представляете, что будет, когда мы наденем костюмы и будем действовать в декорациях?

А костюмы и декорации, созданные Виктором Симовым, были действительно уникальными. Ведь Станиславский во время вояжа с художником по старинным русским городам на свои собственные деньги скупал в деревнях и у старьевщиков настоящие старинные кружева, ткани, полотенца, ковры… А в Ростове-Ярославском, где находился кремль с палатами, в которых жил Иван Грозный, они даже зарисовали все музейные вещи, планы комнат, мебель… И вот теперь все это воплощалось в мастерских. Это было настоящим прорывом в театральном деле, в котором доселе историческая правда не имела никакого значения.

⁂

На роль Годунова в труппу был приглашен актер Александр Леонидович Вишневский. Его настоящая фамилия была Вишневецкий. Он имел импозантную внешность, прекрасный голос, славился темпераментом и мог быть на сцене очень значительным, хотя никакого специального актерского образования не имел. С юности он кочевал из театра в театр по крупным провинциальным городам и пользовался у публики большим успехом в ролях героев-любовников. Ко времени приглашения в труппу Художественного театра Александру было тридцать семь лет, он не был женат, и некоторые актрисы новоиспеченной труппы с интересом заглядывались на него. Его же внимание привлекала исключительно одна из них – Ольга Книппер!

– Неужели вы только в этом году окончили училище? – спросил он, не зная, с какой стороны подъехать к ней с разговором. – Удивительно. Вы так легко все схватываете. Можно подумать, что вы давно играете на сцене.

– У меня был очень хороший учитель, – улыбнулась Ольга, польщенная его похвалой.

– Не в пример мне. Моими учителями были лишь партнеры по сцене. Но, смею заметить, в периферийных театрах очень много талантов!

– Так вы ничего не оканчивали?

– Ну почему же. Гимназию я все же окончил, – улыбнулся Вишневский. – И причем довольно успешно.

– В Москве?

– Нет. В Таганроге. Моим одноклассником, кстати, был ныне знаменитый писатель Чехов. Мы с ним дружили.

– Правда? – изумилась Ольга. – Вам это наверняка лестно?

– В общем-то да, – рассмеялся Александр.

– Еще бы! Кстати, вы читали его последний рассказ «Человек в футляре»?

– Нет. Не успел.

– Очень интересный рассказ. Обязательно прочтите! Он несколько дней назад был опубликован в «Русской мысли». Мой брат считает, что само выражение «человек в футляре» быстро приживется в русском обиходе как определение подобного типа людей, – произнесла Ольга, довольная тем, что может блеснуть перед этим красавчиком своей осведомленностью в области литературы. – А вы давно не виделись с Чеховым?

– Давно! Как минимум лет пятнадцать, а может, и больше! Но, надеюсь, он появится у нас, когда мы приступим к «Чайке».

– Обязательно появится, – поспешила порадовать Ольга. – Я знаю, он обещал Немировичу приехать из своего имения на нашу первую репетицию.

– Из своего имения? – удивился Александр. – Ну надо же! Помещиком, значит, стал?! А отец-то его всего лишь лавку в Таганроге