Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию - Джон Гай Страница 13

английский лад, однако полностью ей это так и не удалось. Еще живя в Испании, она подписывалась именем Каталина (исп. Catalina) через латинскую букву С. Выйдя замуж за Генриха, она стала подписывать свои письма в Испанию именем Катерина (Katherina), а в письмах английским адресатам – Кэтрин (англ. Katherine), в обоих случаях через латинскую букву К, или просто «Королева» (исп. La Reyna)13. Она заказала свой портрет, на котором новоиспеченная королева была изображена с золотой подвеской на груди в форме буквы К. Екатерина прилагала немало усилий, желая заговорить по-английски, но владела им неуверенно и лучше всего чувствовала себя в окружении преданных испанских фрейлин. На политической арене она стремилась отстаивать интересы Испании, что было на руку ее отцу, который использовал рвение дочери в качестве секретного оружия дипломатии. Со времени своего приезда в Англию она состояла с ним в переписке, и нередко содержание их писем было тщательно зашифровано14. Ее доверенными лицами в основном были те, кто приехал вместе с ней из Испании. Среди них она более всего могла положиться на своего католического духовника, брата-францисканца Диего Фернандеса, с которым ежедневно проводила долгие часы в молитвах15.

В первый день нового, 1511 года, казалось, ее молитвы были услышаны – в своих покоях в Ричмондском дворце королева родила мальчика. Исполненный радости, Генрих сразу же отправился вознести благодарности Святой Деве в церковь Божьей Матери Уолсингемской в Норфолке – это паломничество (двести миль туда и обратно) было первым из трех, которые он совершит в ближайшие десять лет16. Младенец, которого назвали Генри в честь отца и деда, был крещен во францисканской церкви в Ричмонде; его крестной матерью стала Маргарита Австрийская, представленная на церемонии доверенным лицом.

Целых семь недель продолжалось всеобщее ликование: по всей стране в церквях шли благодарственные молебны, а на улицах городов устраивались фейерверки и горожан бесплатно угощали вином. Следуя традиции, Генрих устроил в честь новорожденного сына двухдневный рыцарский турнир, не скупясь на расходы. Он сам в костюме рыцаря Верное Сердце выехал на ристалище во главе так называемых «зачинщиков» против «защитников», которых представляли его верные друзья, в том числе и Чарльз Брэндон, а Екатерина с обожанием смотрела на своего супруга с трибуны. К вечеру второго дня наступило время театрализованных представлений, были приглашены музыканты, певцы и устроен пир – сын Генриха заслуживал только лучшего. Великодушие было проявлено даже тогда, когда неуправляемая толпа прорвалась сквозь охрану в пиршественный зал, в результате чего были похищены знаки с буквами H и K из чистого золота, украшавшие великолепные наряды придворных. Позже одному из похитителей удалось выручить за свою добычу четыре фунта – это было больше, чем мог заработать простой ремесленник за год, и на такие деньги в те времена можно было бы купить два акра[28] сенокосных угодий17.

Однако ликование Генриха было недолгим. Через пятьдесят два дня после появления на свет маленький принц Генри заболел и умер в Ричмондском дворце. Екатерина держалась стоически, следуя примеру своей матери Изабеллы, которая в свое время встретила известие о смерти сына словами: «Бог дал, Бог взял»18. И все-таки для нее это была горькая утрата. Генрих переживал эту трагедию по-своему: старался не терять присутствие духа и, ради спокойствия жены, не показывал своего горя. Все что он мог сделать,– устроить сыну похороны с почестями, достойными принца19.

В последующие годы слухи о беременностях Екатерины так или иначе доходили до дипломатов, приезжавших в страну20. Она снова забеременела в 1513 году, но родила раньше срока в сентябре или октябре, и новорожденный мальчик не прожил и нескольких часов; другой ребенок, тоже мальчик, родился мертвым в ноябре или декабре 1514 года; не выживали и другие младенцы, родившиеся в 1515, 1517 и 1518 годах21.

Генрих считал, что неудачи с рождением детей происходят из-за женских болезней, которыми якобы страдала его жена. Однако современные эксперты видят причину в несовместимости групп крови супругов. Все неудачные беременности Екатерины обнаруживают симптомы гемолитической болезни новорожденных, вызванной генетической несовместимостью групп крови его родителей. Если один из родителей имеет положительный келл-фактор, а другой – отрицательный, у такой пары редко рождается более одного жизнеспособного ребенка. Если носителем этого антигена был Генрих, а у Екатерины его не было – как и у 90% представителей европеоидной расы,– можно утверждать, что виновником всех проблем был сам Генрих. Эта теория кажется убедительной, тем более если учесть, что сестры Екатерины не испытывали трудностей с рождением детей. И все же даже современный уровень знаний не дает исчерпывающего ответа на вопрос, который мог бы пролить свет на всю историю отцовства Генриха22.

Около четырех часов утра во вторник 18 февраля 1516 года королевская чета наконец вздохнула с облегчением – королева родила здоровую девочку, которая при крещении получила имя Мария. Это была радость и для Екатерины, и для Генриха, который не преминул поделиться ею с послом Венеции: «Если на этот раз родилась дочь, то милостью Божьей за ней последуют и сыновья», ведь он и королева «еще молоды». Генриху тогда должно было исполниться двадцать пять, а Екатерине было тридцать23.

Не менее важным, чем сохранение династии, Генрих считал упрочение своего положения на международной арене, и здесь Уолси стал его правой рукой, а Екатерина отошла на второй план. После коронации Генрих поклялся, что начнет войну с Францией, как только представится удобный случай. Известно, что, принимая специального посланника Франции, который сообщил, что прибыл по поручению своего короля с целью подтвердить существующий мир и что этот визит нанесен в ответ на письмо, полученное от одного из старших советников английского монарха, Генрих возмущенно воскликнул: «Кто написал это письмо? Чтобы я просил мира у короля Франции, который даже в глаза мне смотреть не смеет и уж тем более вести со мной войну?!»24 Умудренные опытом советники Генриха, в первую очередь епископ Уорэм, склоняли его к миру, в то время как его молодые соратники, в частности Чарльз Брэндон и камергер стула Уильям Комптон (главный помощник короля в удовлетворении его естественных потребностей) с юношеской горячностью убеждали короля начать войну.

В пылу азарта молодой Генрих мечтал повторить подвиги Генриха V и доказать в бою свои права на французский престол25. Амбиции короля полностью совпадали с настроениями его подданных. Впрочем, у него был и другой мотив. Зная о том, какое значение приобретает Италия в международной политике, и в особенности о важной роли папы Юлия II