Андрей Туполев. Полет продолжается - Евгений Васильевич Шишкин Страница 12

Имея огромный авторитет и возможности, А. Н. Туполев мог восстановить Пустомазово. Но то ли из желания чем-то отомстить местным властям, то ли из других каких-то чувств восстанавливать свое имение не стал. Возможно, считал его уже оскверненным и «потопил» в публичных воспоминаниях…

Еще пара моментов, особенных, рисующих характер, а лучше сказать – нрав, конструктора во взаимоотношениях с властями города Кимры. В 1957 году А. Н. Туполев был награжден второй звездой Героя Социалистического Труда.

По существовавшему в СССР положению на родине героя воздвигался бронзовый бюст. По свидетельству очевидцев, после награждения Туполев позвонил в Кимрский исполком и спросил: «Ну что, засранцы, где памятник устанавливать будете?» Тут и комментариев не нужно.

Говорят, что местные власти предлагали переименовать Кимры в Туполев. А. Н. Туполев, узнав про эти замыслы, только рассмеялся. При этом согласился на установку бюста в Кимрах на Майской площади, на месте бывшего памятника Сталину, который был снесен в феврале 1962 года. Бюст А. Н. Туполева будет сооружаться почти 20 лет и будет открыт осенью 1979 года. За это время Туполев станет трижды Героем. Но на бюсте у героя только две звезды…

Андрей Николаевич Туполев

10 октября 1957

[РИА Новости]

Открытие бюста Туполева в Кимрах

Скульптор Х. Б. Геворкян

1979

[Из открытых источников]

Памятник-самолет Ту-124 Кимры, 2019

[Из открытых источников]

Туполев также, то ли в насмешку, то ли в отместку, подарил городу самолет, списанный Ту-124. Зачем им этот самолет? В Кимрах ему и места нет, и аэропорта там нет. Зачем он это сделал – бог ведает…

В Кимрах самолет был установлен в 1984 году как памятник знаменитому авиаконструктору, который его разработал. Самолет-памятник стоял на берегу Волги, но в довольно неприметном месте и постепенно разрушался, в том числе благодаря вандалам. И все же этому памятнику пришел свой черед.

К 130-летию конструктора А. Н. Туполева было решено отремонтировать и перенести его на более видное место при въезде в город с савеловской стороны. Для этого памятник частично разобрали и аккуратно перенесли, основные работы по ремонту оборудования Ту-124 производились в Самаре на авиационном заводе.

* * *

«Семья наша была очень дружная и большая, – вспоминал А. Н. Туполев. – Старший брат Сергей, затем Татьяна, Мария, Николай, Вера, я и Наталья. Мать все свои силы и всю свою душу отдала семье. Я бы не сказал, что семья была патриархальной, семья была, бесспорно, передовая. Жили очень скромно. Никогда на столе у нас не было ни водки, ни вина».

Андрей рос крепким, выносливым парнем, помогал отцу в домашнем хозяйстве. Николай Иванович не терпел разгильдяйства и мог выпороть, если кто-то отлынивал от работы. Благодаря отцу Андрей овладел столярным и кузнечным искусством. На политические взгляды юноши также влиял отец. Николая Ивановича возмущали порядки в деревне, он боролся за права хлеборобов.

Начальное образование Андрей Туполев получил дома, было у кого учиться. Помимо этого, Андрей учился в церковно-приходской школе трех ступеней в Устинове, недалеко, в двух верстах от своего имения. Школа до нынешних времен не сохранилась. На ее месте другое здание. Но есть памятная доска, посвященная знаменитому земляку.

Затем была тверская гимназия, в которую, кстати, Андрей с первого раза не поступил. Туполев вспоминал: «Когда мне нужно было учиться, я держал экзамен в гимназию тверскую, держал весной, держал я плохо. Первый мой балл, который я получил, была единица за письменный диктант. Провалился…» Летом пришлось заниматься, осенью снова держал экзамены и поступил…

А. Н. Туполев не оставил дневников, мемуаров, биографы часто приводят его фразу в ответ на вопрос: «Почему вы не пишете?» – «Я не пишу, я делаю…» Но, тем не менее, осталось достаточно много воспоминаний, интервью Туполева, подробно описывающих его гимназический период. Воспоминания великого конструктора о том периоде дают представление не только о его жизни, но и о времени. О времени, о нравах. Уместно сказать, что большие многодетные семьи были тогда «в моде», вернее в почете. Этим создавались род, традиции, сообщество. Таким семьям было легче выживать.

Памятная доска А. Н. Туполеву в с. Устиново

2018

[Из открытых источников]

«Летом пришлось заниматься, осенью я экзамен выдержал и поступил в гимназию. У сестры Натальи сохранилось прошение, в котором мать писала: “Н. И. Туполев, имея семь человек детей, находится в преклонных летах и болезненном состоянии, терпит крайнюю нужду и бедность и своим трудом не в состоянии содержать семейство, а тем более платить за их воспитание в учебных заведениях”. Мать, приехавшую в Тверь, чтобы устраивать меня в гимназию, а Наталью в приготовительную школу, попросили подписать обязательство, где, в частности, оговаривалась обязанность “следить, чтобы огнестрельного оружия у сына не было”. Плата за обучение вносилась вперед пополугодно. Не внесшие платы за учение в назначенное время считаются выбывшими из заведения. 8 августа по определению педагогического совета я был зачислен в первый класс Тверской губернской гимназии.

Когда мама привезла это радостное известие на хутор, родители решили, что… следует подыскать в Твери квартиру или домик, где мать со всеми своими шестью детьми будет жить все учебное время. Отец должен был оставаться в Пустомазове, ибо в Твери жить права не имел. Вместе со знакомой, тоже многодетной семьей купили у некоего А. В. Врасского на тихой, поросшей травой Солодовой (ныне Лидии Базановой) улице деревянный одноэтажный домик. Кстати, он и сейчас, немного потупившись от времени, стоит целехонький со своими подслеповатыми окнами и горницами, где легко достать рукой до потолка. Людской век короткий, дома переживают своих владельцев.

В половине занятого нами дома № 18 было пять комнат. Две выходили на улицу, две – в проулок, а последняя – на террасу во двор. Кухня была в подвале. Сзади к домам Врасского примыкал большущий сад с фруктовыми деревьями и кустами малины, простиравшийся до речки Лазурь. Врасский был необыкновенно скуп, яблок рвать не давал, а пойманных “с поличным” таскал за вихры. Доставалось и мне.

Зимой на Лазури расчищали каток, на котором играл духовой оркестр Тверского кавалерийского училища. Стоило нам услышать первые такты “Дунайских волн” или “На сопках Маньчжурии”, стремглав приторачивали к валенкам коньки “снегурочка” – и на лед. Но был закон – только когда выучены уроки. Музыка оказывалась великолепным стимулом. Привязанность к конькам я сохранил