Все под контролем - Том Саттерли Страница 12

Пройдя еще несколько миль, я подошел к перекрестку на дороге. Я был готов — побежден физически, раздавлен психологически и морально. Мне больше не хотелось находиться в Подразделении. Просто отвезите меня на грузовике на базу, дайте душ, немного сна и обратный билет в Форт-Кэмпбелл.

«Наверное, я все равно бы не дошел», — подумал я.

В голове пронеслись слова, которые перед началом «Долгой прогулки» сказал мне друг, что даже если я дойду до конца, меня все равно могут отвергнуть. «Ты молод, — объяснил он, — возможно, слишком молод для того типа людей, которых ищет Подразделение». В отличие от других формирований специального назначения, таких как «морские котики» или армейские рейнджеры, куда набирали молодых и энергичных, в Подразделении предпочитали более взрослых и зрелых солдат.

Мой друг также заверил меня, что отказ по причине возраста не станет концом моей мечты попасть в Подразделение, отметив, что процесс отбора предусматривает две попытки. Но я не мог себе представить, что не попаду. Унижение от попытки стать «лучшим из лучших» и быть при этом отвергнутым, а затем вернуться в 5-ю группу армейского спецназа, пусть даже в прославленные «зеленые береты», было бы слишком сильным. Но это было до того, как несчастные ночь и день, во время которых я довел свое тело и разум до предела выносливости, сломили мой дух.

Как бы то ни было, грузовика, который, как я надеялся, будет простаивать на перекрестке, там не оказалось. Я был один.

После того, как я потратил несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями, разочарование сменилось благодарностью. Если бы меня ждал грузовик, той уйти было бы проще. Теперь же у меня не оставалось иного выбора, кроме как продолжать путь. Я опустил голову и отправился дальше.

Наконец, поздно вечером, я добрался до крайнего, как мне показалось, контрольного пункта, но узнал, что есть еще один. Это было уже чересчур. У меня во рту уже начали формироваться слова «я хочу уйти добровольно», но усилием воли их удалось проглотить. Просто продолжай идти, пока не закончишь.

Ненавидя саму жизнь, я поплелся вверх по тропе, которая на самом деле из-за дождя, который шел всю ночь и весь день, была больше похожа на ручей. Я прошел всего около восьмисот ярдов и как раз проходил мимо большого валуна, жалея себя и разглядывая свои изуродованные, залитые водой ботинки, когда оттуда послышался чей-то голос. Я остановился и снова услышал, как голос четко и твердо произнес мое имя:

— Сержант Саттерли.

С самого начала отбора ко мне не обращались ни по какому имени, кроме цвета и номера. В начале «Долгой прогулки» мне присвоили обозначение «Красный-2», поэтому я на мгновение растерялся, услышав свое имя и подняв голову, чтобы увидеть двух человек, сидящих на валуне. Первый, крупный, но не особо высокий мужчина с темными волосами и глубоким голосом, просто сказал:

— Этап стресса закончился.

Я нахмурил брови.

— Что вы имеете в виду? — спросил я в оцепенении.

Второй человек, более высокого роста, сжимающий во рту сигару, перефразировал слова своего собеседника.

— Ваш отбор закончился.

— Почему? Что вы имеете в виду? — пролепетал я. Меня вдруг охватил ужас от того, что эти двое говорят мне, что я провалился и что я не стану сотрудником Подразделения.

Первый из них спрыгнул со скалы и попытался помочь мне снять рюкзак, но я ему не позволил — не для того я зашел так далеко, не для того столько страдал, чтобы мне сказали, что моя мечта закончилась.

После недолгой борьбы я наконец понял, что меня не выгоняют. Они сообщили мне, что я завершил «Долгую прогулку», и с физическим испытанием отбора покончено.

Испытав облегчение, я позволил двум людям — как я узнал позже, это были Дик Д., главный сержант-майор Подразделения, и генерал Билл Г., его легендарный командир, — отвести меня к костру. Там я оказался единственным кандидатом.

Остаток дня и вечер прошли как в тумане. Я сидел у костра, уплетал бутерброды и запивал их немецким глинтвейном — горячим вином с пряностями, который подогревали на огне. Когда подъехал микроавтобус, я забрался в него, лег на пол и отключился.

Сколько часов я проспал, я не знаю. Из-за плохой погоды вертолет, который должен был нас забрать, не смог вылететь, и нам пришлось еще несколько часов ехать обратно в микроавтобусе. Наконец нас с еще одним кандидатом, прошедшим курс, высадили в «хорошей» казарме. Я нашел пластиковый стул и затащил его в душ, где просидел несколько часов, позволяя теплой воде себя омывать.

Из примерно семидесяти человек, начавших «Долгую прогулку» вместе со мной, до конца дошли только около двадцати. Мой друг, чьи каблуки я снял, не дошел; он потерял сознание на одной из последних гор, когда остановился, чтобы отдохнуть. Его нашли на следующий день, когда он не отметился на контрольном пункте. Как бы он ни хотел попасть в Подразделение, тело его подвело.

Однако завершение марша еще не означало, что кого-то из нас приняли в Подразделение. Никто еще не знал, уложился ли он в установленный срок, да к тому же еще предстояло пройти психологическую оценку и отборочную комиссию.

Оставшаяся часть недели прошла в беседах с психологом Подразделения и заполнении анкет. Подразделение не оставляло попыток выбрать тех, кто войдет в его элитные ряды. Один из вопросов, заданных мне во время этого процесса, и который останется со мной на долгие годы, касался сценария, в котором я являлся руководителем операции. Если бы эта операция провалилась, война была бы проиграна; однако, высадившись на вражеской территории, один из моих людей был тяжело ранен и не мог действовать.

— Каковы были бы ваши действия в такой ситуации? — спросил психолог.

Я задумался о том, существует ли правильный или неправильный ответ на такой вопрос. Как можно выбрать между жизнью солдата и судьбой многих других людей?

— Я бы оставил с ним охранение, — ответил я. — Затем взял бы с собой минимальное количество людей, необходимое для выполнения боевого задания.

Другие кандидаты отвечали, что застрелят солдата и похоронят его, потому что операция важнее; кое-кто говорил, что отменят задание, чтобы спасти солдата.

Я сомневался, готов ли я