Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко Страница 12

не могу так мучить Митю, что его надо вытаскивать из этого дурацкого сада, к нам в гости пришли сестры Максимилиана, Мария и Имми, а с ними наша мамочка, баронесса Ноэ фон Нордберг. Все пришли, уютно уселись у камина, стали радоваться каким-то сладким лакомствам. Митенька тоже сидел вместе с нами. Все говорили на немецком языке. Мне было непросто, потому что половину я не понимала, хоть и ходила в школу.

И вдруг, представьте себе мое удивление, ни с того ни с сего ребенок в диком темпе начинает говорить на чистом немецком языке без акцента! Он говорит на такой скорости, что даже они ничего не понимают. Он им говорит, что-то доказывает, что-то показывает, и меня начинают захлестывать восторг и мой темперамент, я включаюсь в разговор. И в это время мудрая Мария Шелл медленно и властно кладет свою руку на мою. Я поворачиваю на нее голову и понимаю, что мне нужно срочно заткнуться, чтобы я не сбила этот поток, когда ребенок вдруг сам может осмыслить то, что он говорит на новом языке.

Это был такой шок для всех. Как и обещали в книге, прошло ровно три недели – и Митя заговорил на немецком. Он все равно не очень-то дружил с другими детьми, потому что был выращен бабушкой и в детский сад никогда прежде не ходил. Как Маленький Принц, он жил своей удивительной, знакомой и присущей только ему жизнью. Но теперь в нее добавилась способность чувствовать мир на немецком языке.

4.6 Семья Шеллов

Битва сестер, история Мутти. Митя узнает слово «голодный». Ангел на первое Рождество в Мюнхене

Семья Шеллов была очень крепкой, безумно крепкой.

Я никогда не забуду замечательную историю, которую рассказывал Макс. Как-то во время летних каникул в Австрии их мама с папой дали каждому ребеночку по прутику, а именно: Карлу, Марии, Максимилиану и Имми. Они сказали: «Ну что, детки, вы сможете переломить эти прутики?» Четверо детей переломили прутики. Тогда они им дали каждому по четыре прутика и попросили переломить их, и никто из детей не смог этого сделать. Даже самый старший, Карл. И тогда родители сказали: «Вот смотрите, вас четверо. Если вы будете держаться вместе, вас никто никогда не сможет сломить. Только вместе! Не вместо, а вместе». Боже мой, какой потрясающий урок! Нам всем надо этому учиться. Да, пусть Карл сбежал из семьи в 16 лет, поехал искать счастья в Бразилии. Занялся бизнесом, сделал большие деньги, остался более или менее независимым от некоторого террора его сестер и баронессы-мамы, с которой, однако, он сохранил потрясающие отношения.

А вот Максимилиана, Марию и Имми разорвать не смог никто. Поэтому «определенные» люди в СССР предупреждали меня – это настолько крепкая семья, что я в нее войти никогда не смогу, сестры не пустят.

А их мама, Мутти, жила между тремя точками: особняком Марии Шелл в Вассербурге (Германия), особняком Карла в Лугано в итальянской части Швейцарии (с видом на озеро и пальмами, где гораздо теплее заснеженного Вассербурга) и альпийской фермой в Австрии. Она всегда говорила, что первые три недели, когда ты находишься в Альпах на высоте 1300 метров (самая удивительная высота для здоровья, именно поэтому всех спортсменов перед Олимпийскими играми отправляют именно на эту высоту тренироваться), идет восстановление организма. Если ты пробыл в Альпах три месяца, то ты на год себе продлил жизнь – она была в этом абсолютно уверена. Это была ее семейная точка, она спала в избушке на первом этаже, у нее была очень уютная маленькая комнатка с железной постелью, камином, четырьмя маленькими окошками, с такими изумительными занавесочками в розовый квадратик – она расшивала их кружевами… И сколько же мы с детьми перенесли, мотаясь между двумя странами и спасая эти Альпы… Но об этом позже.

Мутти обожала готовить и делала это изумительно. Будучи актрисой в юности, она должна была выживать и тащить на себе огромную семью (потому как муж у нее был поэтом-вольнодумцем, зависел от вдохновения, писал потрясающие поэмы и стихи, которые не продавались). Поэтому, когда они жили в Цюрихе, на Кульманштрассе, 49, она содержала весь их «кукольный домик» и спонсировала всех (она открыла актерскую школу и всю жизнь проработала как лошадь).

Когда семья только убежала от нацизма, Мутти как женщина аристократических корней нашла для своей семьи потрясающую отдельную квартиру в огромном дворце под Цюрихом. Никто в этом дворце не жил, они могли пользоваться колоссальной кухней и триумфальным огромным садом с аллеями со специально высаженными деревьями. Дети не были брошены в непонятную малюсенькую квартирку. Макс всегда с восторгом описывал это время! Он был совсем маленьким, ему было в то время 8–9 лет.

Так как содержать все хозяйство было очень трудно, его сестру Марию Шелл отдали в детский дом. Там она изучала актерское мастерство. Она снялась в первом фильме в 16 лет. Удивительнейшая женщина. Имми, вторую сестру, также пришлось отдать в детский дом, но ее то забирали оттуда на Кульманштрассе, то возвращали обратно. А Макс жил в доме постоянно, в своей невероятной шестиметровой комнате, которую я никогда в жизни не забуду.

Годами позже, в поместье Марии, которое располагалось в Вассербурге, в часе езды от Мюнхена, происходили самые большие праздники. Боже мой, какая же там была красота! Я таких красивых поместий не видела никогда в своей жизни. После въезда в огромные арочные ворота нужно было долго ехать по огромной территории до парковки у большого дома с огромной дверью. Архитектура этого дома была уникальна, потому что весь дом был практически круглым. Из огромных стеклянных окон в виде арок открывалась сногсшибательная панорама, и все это было изумительно. Ты словно находился в аквариуме и мог видеть все вокруг. Центральная комната была закругленной и проходила каким-то непонятным полукругом, заходила на кухню, потом опять куда-то исчезала, потом откуда-то появлялась и выводила нас на очень красивую винтовую лестницу из мрамора. Даже ванная комната в этом доме была в виде ракушки из чистого малахита! Я, конечно, такой эстетики никогда не видела.

Но самое главное для меня, для отшельницы, – это безумный вид из окон. Дом располагался на горе, а вдали находились леса, поля… речка протекала буквально по территории. Она была очень извилистой, и в конце этой реки был виден крестик на католическом костеле, и это все сливалось с горизонтом и давало тебе чувство такого колоссального умиротворения, такого, что об этом невозможно забыть