Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине) - Вячеслав Васильевич Бондаренко Страница 12

Пораженный отец Георгий тогда послушался, но скоро начались для него новые испытания: днем и ночью он слышал голос, который твердил: уходи, ты один, и тебе не справиться. Молодой священник снова отправился в Оптину и услышал от старца:

– Ну, чего испугался, иерей? Он один, а вас двое.

– Как же это так, батюшка?

– Христос Бог да ты – вот и выходит двое. А враг-то – он один. Так что ступай и ничего вперед не бойся. Да храм-то, храм-то большой каменный, да чтоб теплый, не забудь строить! Бог тебя благословит…

Так и вышло: и храм в Спас-Чекряке в 1903 году появился каменный, теплый, и полы в нем были деревянные, и больных к отцу Георгию начали привозить со всей страны – слава о его прозорливости и духовной мощи вышла далеко за пределы Орловской губернии. А сам Спас-Чекряк превратился в настоящий цветущий сад, где были странноприимный дом, училище для девочек-сирот, школы, кирпичный завод, библиотека, пасеки, две мастерские…

…Батюшка появился тихонько, никто даже и не заметил, как. Раздвинул кружок людей, столпившихся вокруг бьющегося на телеге бесноватого. Прямо направился к нему и, пристально глядя на больного, спросил у мужиков, висевших на его руках-ногах:

– А что это вы на Екиме повисли-то? Нешто он сам себя сдержать не может?

Мужики непонимающе воззрились на священника. А отец Георгий, осенив больного широким крестом, уже сильным добрым голосом велел им:

– Встаньте да подите. А ты, Еким, расскажи, какая беда у тебя. Вон и Алена твоя послушает, и Петька.

Мужики с опаской выполнили веление. И все вдруг с изумлением увидели, как рыжий бесноватый, часто-часто моргая, с недоумением рассматривает себя, словно впервые увидел, жену Алену, задушенно вскрикнувшую без слов и прижавшую к себе сына. А потом без сил сползает с телеги наземь, к ногам священника, и начинает, рыдая, целовать его сапоги и край рясы…

Ваня был так поражен этим зрелищем, что даже не понял, что отец Георгий, стоя в толпе паломников, выбирает из нее тех, кто поживет у него самого дома. Конечно, об этом счастье мечтали все. И он не поверил вначале, когда батюшка поманил его к себе пальцем: иди-ка, мол, сюда.

– Ну, вот, давай, для примера, ты. Откуда будешь-то?

– Из Орла, – робея, проговорил Ваня.

– Ну вот и хорошо. И вот ты еще, матушка. – Отец Георгий под руку вывел из толпы совсем дряхлую, согбенную монахиню. – А вы все ступайте пока, Бог благословит. Ну что, Ванечка, как тебе тут у меня, нравится?..

Дыхание Вани перехватило: отец-то Георгий его не знал, откуда же «Ванечка»?.. А батюшка смотрел своими ласковыми и одновременно строгими глазами глубоко-глубоко, как будто проницал всю его душу. И верилось, и не верилось в это счастье: неужели ему предстоит провести в доме батюшки целую неделю?..

Братья Москвитины, ошарашенно хлопая глазами, смотрели на то, как Ваня и согбенная монахиня-старица удаляются вместе с батюшкой. Нет, они, конечно, знали и понимали, что Ваня – не такой, как все другие орловские ребята, даже те, которые с детства связали свою судьбу с храмом и разбирались в тонкостях церковной службы лучше иных взрослых. Но чтобы вот так сразу именно на нем остановил свой выбор старец отец Георгий?.. Еще в Орле им говорили: батюшка сам выбирает, кому остановиться у него дома. И выбор этот говорит очень о многом.

…Длинных бесед с маленьким паломником отец Георгий не вел: ему было некогда, сотни людей, жаждавших получить у него благословение, совет или исцеление, сменялись другими сотнями. Поэтому Ваня просто молча смотрел на то, как батюшка говорит с другими людьми, как служит… И лишь несколько раз отец Георгий в самый неожиданный момент сам подходил к мальчику и заводил разговоры о том, о сем – вроде бы и не имеющем отношения к делам духовным. А в разговорах этих проскальзывало то главное, что навсегда оставалось в уме и сердце:

– Вот они идут, идут ко мне, чередой прямо – как же не помочь?.. Всех ведь жалко. Чувствуешь, что можешь помочь – помогай. Не чувствуешь – все равно попробуй.

– Я маме всегда помогаю…

– Вот и хорошо, вот и слава Богу. А кроме мамы еще сколько людей-то вокруг?.. Вот ты всем и будешь помогать, и долго-долго. Душу-то каждого враг счастлив будет заполучить. К каждому ключик подбирает: кому гордыню, кому блудные помыслы, кому сребролюбие. А мы эти ключики как ломать будем? Да очень просто: смирением. Только скажешь: Господи, тебе все ведомо, сотвори же со мной, как изволишь – и уже этим повержен враг.

«Это же мамина молитва», – успел только подумать Ваня, а отец Георгий продолжал:

– Вишь ты, какая правильная у твоей мамы молитва, и сама она праведница, и тебя, вишь ты, какого вырастила, а уж прапрадедушка у тебя был великий праведник, и даже имя-отчество у вас одинаковые… – Отец Георгий на минуту остановился. Ваня слушал его, затаив дыхание. – Только вот беспокоится мама, что жизнь у тебя будет трудная, тем боле теперь. Ну, и трудная. А что ж, у всех трудная.

Вон ко мне два года назад чекисты приехали – ну так и ничего, и цел остался по Божьей милости, и вернулся, и вишь ты, снова с людьми. Ну и ты так будешь, на все Его святая воля. Что плохое получаем – смиряемся и благодарим Господа, что хорошее – радуемся и снова благодарим. Слава Богу за все! Знаешь, как старец Амвросий в Оптиной сказал мне?

– Как?

– Надо жить-не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение.

Ваня улыбнулся. Фраза, похожая на поговорку, понравилась ему. «И всем мое почтение», – повторил он про себя. Отец Георгий усмехнулся в бороду.

– Да ладно уж, спрашивай, чего хочешь, вижу же, что собираешься…

– Батюшка, – решился наконец Ваня, – а как вы… как вы… – Он запнулся. – Ну вот стоит перед вами незнакомый человек. А вы… И с бесноватым этим тоже сегодня… Его же восемь мужиков едва держали. А вы…

– А я что? – с улыбкой перебил отец Георгий. – А я совсем ничего. Все – Господь Бог. Он и через недостойных иереев по вере помогает…

На обратном пути братья Москвитины наперебой пытались расспрашивать Ваню, но он отзывался скупо и односложно. В Болхове помолились в высоченном Георгиевском храме, настоятелем которого был сын отца Георгия, отец Николай; он же и подсказал ребятам, что сейчас в Орёл отправляется