Пожалуйста, не бегите по эскалатору - Ольга Александровна Замятина Страница 5

Я думал о том, чтоб познакомиться с девушкой. Она бы со мной жила, готовила мне щи, а потом ела их, сидя на соседнем стуле. Я бы спал с ней в одной постели и не только спал. Пусть я не испытываю эмоций, но физические удовольствия мне знакомы.

Николай Николаевич объяснил мне, что если сравнить отношения с девушкой с поеданием пирожного, то обычные люди наслаждаются его вкусом, красивым видом, ароматом, воздушностью крема и хрустом вафельки, а я – только вкусом. По-моему, не так плохо. Всё же вкус в еде – это самое важное.

А ещё он в очередной раз мне напомнил (как будто я мог забыть за неделю), что чувства я на самом деле испытываю, просто не знаю об этом. Но в любой момент могу начать их понимать. Мама тоже этого всё время ждёт. И старается оградить меня от любых стрессов: боится, что станет хуже. А потому проигнорировала год назад мою просьбу увидеться с папой и ужасно боится, что я начну встречаться с девушкой. Она пытается оградить меня от ситуаций, в которых я могу почувствовать себя ненужным. Я к ним, если честно, тоже не стремлюсь. Папу хочу увидеть просто потому, что есть что-то нелогичное в том, что мы живём в одном городе и незнакомы. В друзья я к нему не лезу. А девушку хочу найти по возможности похожую на меня. Чтоб логически рассуждала и не искала дурацкой романтики, потому что от неё одни проблемы. И травмы.

А в целом я ничего не имею против девушки. Но пока плохо понимаю, как мне кого-то найти. Девчонки из группы избегают даже смотреть на меня. Кто-то в открытую смеётся, кто-то боится. Вот интересно, как люди опасаются всего, что им хоть немного непонятно, что отличается от них. Ну и ладно. Я не тороплюсь. Жениться раньше тридцати я не собираюсь, так что время есть.

Перевёл взгляд на последнюю строчку в блокноте. В голове бродят разные идеи. Всемирно известная задача Мильтенса пытается обосноваться в моём мозгу, пуская корни во все стороны. Я ощущаю, как всё глубже и глубже проникаюсь её сложностью, красотой и гармонией – той, которую никогда не увидеть человеку, далёкому от науки.

Я редко что-то записываю. Не имею привычки заносить промежуточные выкладки на бумагу. Разве что одну формулу, над которой сейчас работаю. Не потому, что боюсь её забыть, а потому что вид формулы приятен взгляду, как симпатичная девушка. Моя работа над задачей Мильтенса, безусловно, продвинулась. Уже давно не сомневаюсь в том, что у меня с ней всё сложится, это лишь вопрос времени. Год? А может, месяц? Или неделя?

«Пожалуйста, не бегите по эскалатору», – я привычно объявил это по громкой связи, потому что увидел спускающуюся по ступеням фигуру Крэйзи. Сегодня она была одета немного иначе: юбка длинная и клетчатая, из-под расстёгнутой чёрной куртки выглядывает ярко-розовый свитер – настолько огромный, что в него можно затолкать трёх таких, как она. Остальное не разглядеть – далеко.

Люди расступались перед ней, выстраиваясь в аккуратную очередь. А она летела, легко касаясь ступеней подошвами. Юбка развевалась, перекинутая через плечо сумка подпрыгивала на каждом шаге. Точно Крэйзи.

Я уже хотел нажать кнопку громкоговорителя, чтоб ещё разок её предупредить, но внезапно остановился. «Хотя мы с ней максимально непохожи друг на друга, у неё есть одна общая черта со мной, – подумал я, – люди её сторонятся, вон как вжимаются в перила. Как будто боятся прикоснуться. Наверное, с их точки зрения, она отличается от них даже больше, чем я. Необычная внешность бросается в глаза сильнее, чем отсутствие эмоций».

«Пожалуйста, не бегите по эскалатору», – произнёс я, она улыбнулась. Похоже, мои замечания её веселят. Пусть.

Когда до конца эскалатора оставалось метров десять, произошло нечто странное. Шаги Крэйзи сбились, перестали рифмоваться с неумолимо ползущими ступенями, и она вдруг взлетела. По-настоящему. Нелепо вскинула руки и оказалась в странной позе с головой ниже ног. А под ней были жёсткие металлические ступени, колючие и тянущие её вниз.

Кто-то закричал, кто-то охнул. К ней протянулись руки, тщетно пытающиеся её поймать. Я нажал на кнопку остановки эскалатора. Кажется, быстро. Но от этого стало только хуже. И вот Крэйзи кубарем катилась по последним ступенькам, а потом оказалась неподвижно лежащей на полу.

«Медицинскую бригаду к эскалатору срочно», – проговорил я в трубку и быстро вышел из будки. С нижних ступенек к ней бежали люди. Кто-то уже сидел рядом, пытаясь развернуть её лицом вверх.

– Не трогать, – произнёс я громко и, разумеется, спокойно, – врачи будут здесь через пару минут.

Я увидел у неё на лбу кровь, глаза были закрыты, а руки неестественно вывернуты: одна вверх, над её головой, другая – под животом. Из-под длинной юбки виднелись совсем худые, как у ребёнка, ноги. На неуместно высоких каблуках.

Я вернулся в будку и объявил по громкой связи: «Уважаемые пассажиры. Просьба подождать. Эскалатор останется неподвижным в течение нескольких минут. Оставайтесь, пожалуйста, на местах».

Некоторые, разумеется, не послушались, как это всегда бывает, они торопливо спускались: то ли спешили, то ли им было любопытно увидеть пострадавшую. Я знал, что так будет.

Когда я снова подошёл к Крэйзи, около неё уже остановились два врача. Одного из них я знал: он на моих глазах приводил в себя того парня, упавшего на рельсы.

– Как? – спросил я его через пару минут.

– Дело серьёзное, боюсь, – ответил он, – сейчас скорую вызову. А ты… случайно не знаешь её?

Я помотал головой:

– Нет, – хотел добавить, что в первый раз вижу, но понял, что это было бы враньём, а я никогда не обманывал.

– Жалко девчонку, – проговорил он.

Хорошо, что мне неведомо чувство жалости. Поэтому я просто ответил:

– Она бежала по эскалатору. А ведь я её предупреждал…

Врач взглянул на меня удивлённо. Наверное, надо было просто кивнуть. Поджать губы. Или покачать головой. Иногда я не угадываю с ожидаемой реакцией.

Глава 6

Я ведь не сказал, что рад тому, что она упала. Или что желаю ей чего-то плохого. Так почему врач так на меня посмотрел? Нет, я определённо не понимаю реакции людей, которые называют себя нормальными.

Эскалатор, идущий вниз, не