Найдите Лейлу - Мег Элисон Страница 4

комплекса. Когда-то, давным-давно, у нас был ключ, но больше года, как замок сломан. Петли скрипят, пружины захлопывают ворота сразу позади нас. Мы заворачиваем за оштукатуренный угол и чуть ускоряемся, когда в поле зрения появляется дом. Энди, как всегда, идет по лестнице первым. Мы придумали, как пробираться быстро и незаметно. Он поднимается наверх и оглядывается по сторонам, пока я иду за ним. На горизонте чисто.

Он залезает на черные перила и тянется к окну. Под ним, между лестницей и стеной, полуметровая щель, и если что — падать с высоты второго этажа. Не думаю, что кто-то из нас действительно туда провалится, но каждый раз по-настоящему страшно. Энди дергает окно, рама приподнимается, задевает жалюзи. Он забрасывает внутрь рюкзак, и слышно, как тот грохается на пол. Затем становится коленкой на внешний блок кондиционера прямо под окном. Я подталкиваю, помогая преодолеть последние полметра, — и он проскальзывает между жалюзи в темноту.

Забрасываю следом свой рюкзак и снова оглядываюсь. Все чисто. Встаю на перила и ложусь животом на кондиционер. Подтягиваюсь, проезжаю по подоконнику, это очень неприятно: давит пояс моего спортивного лифчика, больно животу, коленкам, — и соскальзываю на пол головой вперед. Встаю, моргаю, пока глаза не привыкают к темноте, и закрываю окно. Жду, пока жалюзи не перестанут раскачиваться, и иду искать фонарь «летучая мышь». Это старинная высокая стеклянная керосиновая лампа, которая работает за счет капиллярных свойств фитиля. Прикольно, конечно, но лучше бы она мне была не нужна.

Встряхиваю ее — никакого плеска. Керосин закончился.

На ощупь ищу свечу, которую оставляла на кухне. Включаю плиту, чтобы был хоть какой-то свет, но ничего не происходит.

Вздыхая, осторожно пробираюсь к дивану. На входе в столовую наступаю на что-то мягкое и склизкое, похожее на переспелый банан. Ну и ладно. Я роюсь глубоко под диванными подушками, отбрасываю в сторону столетние крекеры и пустые пачки от сигарет, пока не нахожу то, что искала.

Пластиковую зажигалку «Бик». Большим пальцем нажимаю на кнопочку — вспышка как от реактивного двигателя. Подношу огонь к свече и зажигаю, зажигаю все, какие смогла найти. Наконец зажигаю лампу, посчитав, что фитиль достаточно пропитался керосином, чтобы хоть немного погореть. И я права.

У Энди все зубы в «Фрут ролл-ап». Интересно, есть на кухне еще хоть что-нибудь кроме фруктовой пастилы?

— Я хочу посмотреть телевизор.

— Ну-ну, удачи.

Он куксится, пиная воздух.

Я жду, пока он чем-нибудь займется и затихнет, и на цыпочках ухожу.

Иду в нашу спальню, чтобы пробраться оттуда в свое тайное убежище. Под окном стоит ящик для молочной тары, стекло заклеено фольгой. Окно приоткрыто, ровно настолько, чтобы пролезть. Там, по ту сторону, — тишина и спокойствие. Если Энди совсем заскучает, он меня найдет. Он может прийти в любой момент. Времени уже мало. Мне нужно, чтобы он был чем-то занят, а что ему делать без телевизора.

Да пошло оно все.

Я разворачиваюсь и вижу, как он пытается разъединить две плотно сцепленные детальки лего. Это может занять его на какое-то время, но уже темнеет. Как только он не сможет ничего разглядеть — то все. Ничего другого не останется, как лечь спать, а он не устал. И я не устала. Ну, по крайней мере, спать не хочется. Надо что-то придумать.

— Ладно, Энди. Пошли в бассейн.

Он бросается искать плавки. Я раздеваюсь и натягиваю на себя голубой купальник из секонд-хенда, все еще влажный и холодный со вчерашнего дня, и сразу покрываюсь мурашками.

Мы идем к бассейну нашего жилого комплекса и ужинаем снеками из установленного там автомата. Пересчитываем свою мелочь и выбираем маленькую банку чипсов «Принглс» и большую пачку жевательного мармелада «Твизлерс». Плаваем несколько часов. Вода в бассейне теплая и мутная. На дне валяются монетки и обломки яиц с сюрпризом. В бассейне хоть слабо, но ловится вайфай, и я пишу в твиттере, что у меня ночной заплыв. Нормальный подросток так бы и поступил, верно? Оставляю телефон на стуле и плаваю с Энди, слежу, чтобы не лез на глубину. Мы болтаем о том, как здорово, что ворота, на которые запирается бассейн, сломались и их можно открыть, просто наступив на нижнюю перекладину. Спорим, кто может дольше не дышать, и обсуждаем, как классно плавать на спине. Сегодня вечером, кроме нас, в бассейне никого. Но мы все равно осторожны.

Мы не говорим о своей квартире, темной, без электричества и, похоже, снова без газа. Не говорим о том, как давно заклинило входную дверь и как страшно каждый день забираться через окно. Энди не спрашивает, когда мама придет домой, и это очень хорошо. Потому что я понятия не имею.

21 ч. 45 мин.

На этот раз долго воевать, чтобы вытащить его из воды, не приходится. Я выбираюсь из бассейна, обхватываю себя от холода руками и говорю ему, что пора. Он вылезает через пару минут и точно так же обхватывает себя ручонками. Пара изо рта не видно, но пальцы посинели, а волосы висят сосульками на лице. Полотенец нет. Мы идем домой как пингвины — руки-ноги вместе, не сгибая колени, спиной к ветру.

Я проталкиваю его в окно и лезу сама, медленно и особенно осторожно — потому что совершенно мокрая, и снова, как уже тысячу раз, представляю, как падаю вниз. Я не падаю, но угол кондиционера оставляет на голом бедре длинную неприятную царапину. Сквозь нее просачиваются капли крови, остается надеяться, что хлорки на коже достаточно для дезинфекции. Кровь, бактерии, неопределенность. Такова жизнь.

На этот раз я зажигаю только одну свечку. Мы бросаем купальник и плавки на пол и ищем, в чем лечь спать. Я нахожу большую футболку, всю в логотипах газировки, Энди — какие-то трусы или шорты. Непонятно, да и неважно.

Мы медленно забираемся по лесенке на мою кровать-чердак. Каждый держится только одной рукой. Потому что у меня в другой руке свечка, а у него книжка. Он, как и каждый вечер, читает мне вслух, а я вожу пальцем по космическим узорам на матрасе и думаю о далеких приключениях. Мы лежим под одеялом, свернувшись калачиком, и он смеется над забавными местами в книжке. Так и не спрашивает, когда она придет домой.

Наверное, ему уже тоже все равно.

Вторник, 2 ч. 56 мин.

Кажется, это она. На минуту я задерживаю дыхание. Свеча потухла, Энди не просыпался. Я слышу щелчок зажигалки, чуть позже чувствую запах дыма.

Мама дома.

Вторник, 11 ч. 36 мин

У меня самый отстойный телефон.

Справа