Забудь меня, если сможешь - Кристина Вуд Страница 3

Один миг.

Один вздох.

Один выстрел.

И тощее тело мгновенно рушится на старинную каменную укладку, головой приземляясь на мой белоснежный кроссовок. Несколько секунд я внимательно всматриваюсь в труп, медленно освобождая ногу.

Можно ли убить того, кто и так уже мертв? Считается ли это убийством?

— Руки, — отчеканивает голос с легкой хрипотой позади, и спустя мгновение в затылок упирается твердый холодный ствол оружия.

Я продолжаю спокойно стоять на месте, выжидая немного времени, чтобы проанализировать поведение повстанца. Быть может, я стану его жертвой. Быть может, в таком случае кто-нибудь из «Торнадо» заметит меня и спасет из рук сумасшедшего убийцы. Быть может, именно этот человек поможет мне подойти ближе к моей цели, сам того не подозревая.

— Оглохла? — вновь раздается суровый голос позади. Его рука усерднее сжимает оружие, прикованное к моему затылку.

Мои руки несколько секунд парят в воздухе, сгибаясь в локтях, а его напряженный выдох заставляет меня развернуться. Повстанец немного выше, чем я предполагала: мой лоб находится наравне с его подбородком. Продолжая осматривать меня сомнительным взглядом, полным презрения, быстрыми движениями рук он начинает грубо ощупывать мой комбинезон на предмет оружия или других предметов, которые могут им послужить.

— Раздевайся, — вновь проговаривают его потрескавшиеся напряженные губы. Теперь оружие направлено в сторону моего лба.

Мне не приходится повторять дважды. Я не задаю лишних вопросов, как это сделал бы инфицированный человек. В этом и заключается их проблема — они задают слишком много глупых и бессмысленных вопросов. Моя рука направляется к потайному серому замку на груди белоснежного комбинезона с термоконтролем, пока его глаза задерживаются на серебряной эмблеме корпорации «Нью сентори». Моя кисть со схваченным замком опускается ниже живота, расстегивая часть комбинезона. Парень грубо хватает меня за запястье, останавливая ход, и я ощущаю теплое прикосновение в области пальцев.

— Достаточно, — без лишних эмоций проговаривает он, резко одергивая руку от моей кисти, словно прикоснулся к раскаленному железу. — Я убедился, что тебя не искусали.

Нет, я ошиблась. Я не стану использовать его, чтобы достигнуть цели.

Он и есть моя цель.

Глава 2

— Почему эта тварь не загрызла тебя? — с сомнением спрашивает повстанец, оглядывая меня с ног до головы.

Я наблюдаю, как напряженно вздымается его грудная клетка, а непроницаемый взгляд серых стеклянных глаз продолжает блуждать по моему белоснежному комбинезону. Темные волосы по бокам, на затылке и висках подстрижены немного короче, напоминая стрижку «канадку» и самые длинные пряди продолжают плавно колыхаться от прохладного лондонского ветра. Мой взгляд направляется в сторону его отличительного знака, тому, благодаря которому я осознала, что он моя цель — небольшая татуировка скорпиона на правой стороне шеи. И хотя он тщательно старается скрыть ее, намертво застолбив высокий воротник черной рубашки поло, я улавливаю большие остроконечные клешни.

Рон полностью облачен, по мнению «Нью сентори», в предательский черный цвет.

Цвет изменника. Цвет врага.

Взгляд блуждает по его черным байкерским перчаткам без пальцев, защищающие костяшки, плотному черному бронежилету, темным брюкам карго со спущенными подтяжками в V-образной форме и плавно опускается к старым пыльным берцам.

Диана была права.

Облачение настоящей машины для убийств.

— Такие сложные вопросы? — его бровь вопросительно изгибается, а дуло пистолета возле моего лба слегка дергается. Он заметно нервничает, его непроницаемый и равнодушный взгляд с некой тревогой скользит по моему лицу.

Это еще одна проблема инфицированных — они не в состоянии сохранять хладнокровие, им свойственно бояться.

Он боится меня.

— Почему она должна меня грызть? — без интонации в голосе проговариваю я.

Рука с оружием невольно вздрагивает. По его лицу на мгновение проскальзывает тень отчаяния с малой толикой боли, но в ту же секунду он пытается натянуть непроницаемую маску безразличия.

— С того, что эти твари насмерть загрызают любое живое существо, — произносит он бесцветным голосом.

— Невозможно, — говорю я. — Эти безобидные существа способны только издавать странные шипящие звуки, потому как…

Мои слова перебивают многочисленный свист пуль, пролетающих мимо нас. Некоторые из них рикошетят стены средневековых построек, и парень резко приседает на асфальт, хватает меня за руку и тянет вниз. Я падаю на каменную укладку улицы, заглатывая пыль, застревающую в горле.

— Рейдеры, — сквозь стиснутые зубы проговаривает он.

Его взгляд моментально направляется в мою сторону, отрываясь от наблюдения за людьми с оружием в руках.

— Твои дружки, — с презрением произносит повстанец, бросая беглый взгляд на серебряный треугольник, вышитый на моей груди. — Несколько раз в день по заданному маршруту они совершают очередной рейд, чтобы насильно запихнуть людей в белые фургоны и сделать из них таких же зомби, — он кивает в сторону особи, которую застрелил три минуты назад.

Я качаю головой.

— Исключено. Рейдеры ловят лишь инфицированных людей, которые противостоят процедуре оздоровления. Эти люди не причинят мне никакого вреда.

Он ухмыляется, искоса поглядывая в мою сторону.

— Поразительно, до какой степени они промыли тебе мозги, — несколько секунд он наблюдает за людьми в белых комбинезонах с термоконтролем, разгуливающих по улице с оружием в руках. — Как ты можешь так говорить, когда по тебе открыли огонь?!

— Очевидно, это какая-то ошибка, — недоумеваю я.

— Нормальные люди для них ошибка, — хмуро проговаривает он, хватая меня за локоть. — Нужно валить отсюда.

* * *

Несколько минут мы бежим по глухим лондонским улицам, страдающим от недостатка человеческого внимания. Я наблюдаю, как бесконечные разноцветные листовки парят по воздуху с очередным дуновением ветра; пустующие автомобили с распахнутыми дверьми наводят жуткую атмосферу; под ногами шуршат и трескаются грязные стекла и различные пластмассовые предметы.

Рон продолжает вести меня вперед, уверенно удерживая пистолет перед собой. Он больше не оглядывает меня странным, сомнительным взглядом, напротив, теперь он избегает любого контакта со мной.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, перешагивая через огромные грязные лужи.

Несколько минут он не реагирует на мой вопрос, продолжая с предельной осторожностью оглядывать впередилежащие улицы.

— Почему твои дружки не дали тебе оружие? — вдруг раздается его стеклянный, хрустящий как гравий голос. Он по-прежнему избегает моего взгляда, оставаясь во всеоружии. — Ты бессмертная?

— Отвечать вопросом на вопрос крайне невежливо, — говорю я, испепеляя взглядом его затылок с копной темных волос.

В один момент он внезапно разворачивается и одним движением руки мгновенно припечатывает меня к стене. Тело грубо сталкивается с твердой каменной укладкой, пока в его глазах я улавливаю искрящуюся ненависть, которая крепчает с каждым моим вдохом. Несколько секунд он странно изучает