Заражение - Янь Цзин Страница 27

Это предстояло решить Цзи Чэну.

Глаза подростка налились кровью, и эта картина вызывала в его душе слишком много эмоций, его веки рьяно трепетали. Но вот он наконец приступил к рисованию. Его сердце отчего-то сильно сжималось, и постепенно гнев багровым пламенем разгорался в глазах. Принцесса понемногу вырисовывалась под его кистью. Нежная, грустная, белокурая принцесса – какой она предстанет на этот раз? Чэн Ю молча смотрел на занятого картиной подростка. Он видел, что кисть в руках Цзи Чэна дрожит и контуры принцессы начинают становиться все более отрывистыми.

Очертания девушки становились все менее плавными, кончик кисти скрипел по бумаге, как кассетная лента, а линии были все более неровными.

Неужели в рисунке подростка снова появится этот взгляд, полный тьмы? Догадка Чэн Ю оказалась верной. На этот раз в глазах принцессы не было слез, вместо этого она смотрела полным ненависти взглядом, она не только не плакала, но и улыбалась одними уголками губ. Впервые Чэн Ю видел, что выражение злобы и улыбка могут сочетаться на одном лице. Этот жуткий взгляд сделал принцессу похожей на душу покойника, и она мрачным пятном замерла в толпе людей.

– «Верный Фалада мертв». Когда настоящая принцесса услышала эту новость, она разрыдалась и умоляла мясника-живодера повесить голову коня над высокими черными воротами, чтобы девушка могла видеть ее каждое утро и каждый вечер, когда будет гнать гусей из города. Мясник-живодер выполнил ее просьбу и крепко прибил отрубленную лошадиную голову над темными городскими воротами… Теперь принцесса могла слышать слова совета и утешения от верного коня каждый день, когда гнала гусей за городские ворота… «Фалада, мой Фалада, вот где ты висишь!» А голова ей отвечала:

Невеста, невеста, ходишь за гусями,

Ой! Ой-ёй-ёй!

Если бы матушка узнала,

Долго б плакала, рыдала,

Сердце б у нее разорвалось [24].

Девушка гнала гусей из города. Когда они приходили на пастбище, она садилась на землю и распускала свои струящиеся вьющиеся волосы цвета чистого серебра.

Чэн Ю уловил в словах Цзи Чэна уныние, и тут же глаза подростка внезапно загорелись, и он сказал психотерапевту:

– Почему? Почему принцесса не сказала правду?

Чэн Ю лишь тихонько покачал головой и посмотрел на Цзи Чэна. Да, а ведь почему? Ведь если рассказать, сказка бы завершилась со счастливым концом? Цзи Чэн с болезненным выражением закрыл лицо руками.

– Учитель, почему я должен рассказывать эту сказку? Я ее ненавижу!

Чэн Ю улыбнулся и написал:

«За тем, что пробуждает в человеке ненависть, часто скрывается правда».

Психотерапевт сел за следующую картину. В оригинале здесь принцессе предстоял разговор с головой Фалады, висящей на городских воротах. А в результате королевич и его король-отец узнают правду.

Рука Чэн Ю плавно двигалась по бумаге, а подросток посматривал на деревья за окном. Те отбрасывали на лицо мальчика огромную тень, словно ночная тьма врывалась в его сознание.

5

Картина пятая

Из-под кисти Чэн Ю показалась камеристка с хитрой лисьей улыбкой. Она наклонилась вперед, как будто говорила что-то зрителю.

В руке она крепко сжимала локон сверкающих серебром волос. Рука взметнулась высоко в воздух, будто служанка выхватывала прядь у кого-то из рук.

Глаза Цзи Чэна расширились: это была уже совсем не та история.

В этой версии Кюрдхен, мальчишка, который пас гусей вместе с принцессой, должен был рассказать королю обо всем, что случилось. И тогда король поступил бы по совести: принцесса вышла бы замуж за королевича, а камеристку постигла казнь.

Чэн Ю, не произнося ни слова, с улыбкой смотрел на юношу, и в его взгляде словно читалось: «Как ты поступишь?»

За окном сгущалась мгла, она застилала все небо, клубилась и давила, от нее было не скрыться. Чэн Ю почувствовал, как жгучая боль в горле становится сильнее, и снова сильно закашлялся.

– Учитель, вы сказали, что могу рассказать свою версию и история зависит от меня, верно? Если это так, значит, я могу сам выбрать концовку?

Психотерапевт кивнул.

И вот Цзи Чэн решительно взял в руки кисточку и с пылающей от разрушительной силы кистью принялся выводить изображение принцессы. Это была обезумевшая принцесса. Ее прекрасные серебристые волосы, ее последнее сокровище отрезала камеристка.

В сказке эти серебристые волосы в конце концов должны были открыть всем правду, а теперь у девушки отняли даже это последнее доказательство. На голове принцессы остался лишь короткий рваный ежик, ее сияющие, прекрасные серебристые волосы исчезли, словно их никогда и не было! От ее платья осталось лишь несколько изодранных клочков ткани, а глаза светились жаждой мести! Принцесса, широко открыв рот, рычала от ярости, в руке она сжимала кинжал, собираясь заколоть камеристку.

На этой картине девушка была поистине уродливой и ужасной, она не шла ни в какое сравнение с мирной и спокойной красавицей, которую Цзи Чэн нарисовал вначале, но это был один и тот же человек!

Мазки Цзи Чэна были резкими и полными уныния, дыхание юного художника словно слилось воедино с дыханием принцессы, которую он рисовал. Их обоих обуревали гнев, тревога и ужас.

– Сказка подошла к концу. В итоге принцесса убила камеристку, которая все больше и больше притесняла ее, потому что поняла, что некому встать на ее, принцессы, защиту, некому за нее отомстить, и девушке осталось только самой взять кинжал в руки, – сказал дрожащим голосом Цзи Чэн.

Чэн Ю долго молчал, потом протянул руку к дрожащим рукам подростка и медленно написал на белом листе две строчки:

«Молодец, хорошо постарался. В твоем сердце живет гусятница?»

Едва Цзи Чэн прочитал эта два предложения, как его сердце пустилось вскачь.

– Учитель, у меня есть очень хороший друг, но он становится все требовательней ко мне. Я хотел подружиться с ним, потому что мне было очень одиноко. Сначала я думал, что он по-доброму относится ко мне, и рассказывал ему многие свои секреты. И он каждый раз поддерживал меня. Но постепенно отношения между нами стали меняться, и он требовал от меня все большего. Помимо того, что мне приходилось писать за него контрольные работы и экзамены, он хотел, чтобы я сдал за него вступительные экзамены в художественный университет. Он сказал, что с его оценками он не сможет поступить в хороший институт и что единственный выход – это сдать вступительные экзамены, но он не был уверен в том, что хорошо рисует, и мог довериться только мне, – так он сказал.