Звезда паладина, или Седьмой крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков Страница 19

Людовик любил и почитал мать, а она любила его больше всех на свете – больше всех своих семерых детей и уж точно больше своего мужа Людовика VIII, а также воздыхателя и тайного любовника Тибо Шампанского. Властная, волевая Бланка все и всех желала контролировать и крепко держать власть в своих руках. Людовик знал – мама хотела, чтобы он правил самым могущественным королевством в Европе. Каждая мать заботится о своем ребенке, но почему-то забота Бланки сильно отдавала ревностью. Пылавший страстью Тибо граф Шампани, получивший прозвище «король трубадуров», неустанно сочинял все новые и новые любовные баллады о рыцарях и прекрасных дамах и посвящал их королеве Бланке. Ходили слухи, что Тибо отравил Людовика VIII, чтобы забраться в постель к королеве. Впрочем, Бланка Кастильская уверенно отговорила своего старшего сына мстить за отца, вызвав графа Шампанского на дуэль. Когда же Людовик женился на молоденькой Маргарите Прованской, приехавшей в скучный серый Париж из цветущего, свободолюбивого юга Франции в компании множества веселых дам и рыцарей-трубадуров, известных своими вольными стихами и еще более вольными повадками, похождениями, Бланка Кастильская сразу невзлюбила невестку и всю ее компанию. Тибо Шампанский очень любил лирику Прованса и в своем творчестве, безусловно, пользовался теми же мотивами, что и молодой двор молодой принцессы, однако что было позволено воздыхателю королевы, порицалось ею в отношении невестки и ее вассалов.

Людовик и Маргарита, оба еще очень молодые, сразу влюбились друг в друга отчаянно и навсегда и, конечно, они хотели объятий, поцелуев и зов расцветающей юности влек их к постоянному уединению. Но Бланка считала, что ее любимый сын должен быть всегда при ней и думать о государственных делах вместе с ней, а жена призвана только продолжить королевский род, для чего нескольких ночей может оказаться вполне достаточно.

Разглядывая капли вина на дне опустевшего кубка, король с легкой горечью усмехался, вспоминая, как мать гневно следовала за ним по всем коридорам и закоулкам замка Лувр, пытаясь помешать ему лишний раз обнять любимую жену. Даже если они разговаривали о чем-то своем на виду у других придворных, но тихо, чтобы никто их не слышал, королева-мать, заметив это воркование, сразу же вмешивалась, отправляя молодого короля изучать какие-нибудь документы, подписывать приказы или велела развеяться на охоте. Мать постоянно наговаривала сыну на слишком вольные взгляды и поведение жены, а в особенности ее фрейлин, которых открыто называла шлюхами, а провансальских рыцарей-трубадуров – развратниками. Вот молиться вместе Богу – единственное, что поощряла Бланка по отношению к сыну и невестке. Однако и после молитвы Бланка, неусыпно следившая за молодыми, часто просто оттаскивала Маргариту от Людовика, крепко сжав руку принцессы, так что у девушки появлялись синяки.

Король любил свою мать и почитал, и ему было больно, что она не любит невестку, больно, что он был вынужден подчиняться матери, следуя сыновьему долгу, в ущерб собственной жене. Он старался больше молиться, чтобы Господь не позволил его душе озлобиться на родную мать, и Господь ему помогал. Но вот произошел случай, который впервые навел короля на мысль о том, чтобы стать свободным.

Маргарита заболела, а Бланка Кастильская запретила сыну навещать жену. Людовик, естественно, нарушил материнский запрет, проник в спальню жены, сел в изголовье кровати, взял горячие от лихорадки руки Маргариты в свои, нежно гладил их и еще более нежно шептал жене о своей любви. Тогда-то и вошла королева-мать, моментально превратившаяся в тигрицу от увиденного. Она выволокла сына из спальни больной жены. Маргарита тогда от переживания упала в обморок. Людовик понял, что нормальной жизни ему не видать, если под одной крышей Лувра он будет жить с Маргаритой и матерью.

Крестовый поход – вот, что стало занимать мысли молодого короля. Святое дело, продолжение пути его предков – Людовика VII и Филиппа Августа. Тем более что лучшие бароны французского королевства в то время уже отправились в Палестину воевать с сарацинами – граф Шампани и король Наварры Тибо, любимец его матери, Гуго IV граф Бургундский, Амори де Монфор, Генрих де Бар, Пьер де Куртене, Луи де Сансер, бывший враг короля граф Бретонский Пьер Моклерк, Ги де Форе, Гийом де Жуаньи, Жан де Брен… Все они шли, как и их отцы или другие предки, по пути крестоносца. Они стали героями, о них все говорили. Правда, Людовик понимал, что говорили об этих баронах-крестоносцах с грустью и печалью, ведь их отряды сарацины разбили и горе-бароны либо попали в плен, либо погибли. Тем не менее нельзя было оставаться в стороне, когда Господь на небесах плачет из-за того, что Иерусалим в руках врага. А Людовик твердо был уверен в печали Господа, ведь и папа римский и все священники говорили о бедах христиан в Святой земле. И пленных баронов следовало спасти!

Эх, бароны, бароны! Людовик посмотрел назад, за корму, где длинной вереницей за королевской галерой шли суда французской знати, пестревшие могучими и гордыми гербами. Где-то там галера Гуго X Лузиньяна графа де Ла Марша, сейчас ее не видно. Строптивый граф, находящийся в полной власти у своей жены – Изабеллы, бывшей вдовы английского короля Иоанна Безземельного, не раз поднимался против короля Франции и его матери. Теперь-то он усмирен и как честный христианин принял крест и следует за своим сюзереном, но Людовик хорошо помнил шесть горизонтальных синих линий на белом поле с тремя геральдическими красными львами – герб Гуго де Лузиньяна на флагах и щитах его рыцарей, гордо выстроившихся против его армии. Накануне того дня четыре тысячи королевских рыцарей и двадцать тысяч верных французских пехотинцев разгромили армию англичан под командованием своего короля Генриха III, пришедшего на французскую землю, чтобы оспорить часть владений Людовика и помочь своему союзнику Гуго Лузиньяну графу де Ла Марш. Как любил вспоминать Людовик тот день! Он сам, как истинный король-рыцарь, возглавил армию и добился убедительной победы над англичанами. Так наносили поражение англичанам его отец и дед, которыми молодой король бесконечно гордился! И вот остатки разбитых англичан соединились с рыцарями графа де Ла Марша для нового боя… А потом эти гордые красные львы на синих полосах герба глотали грязь и пыль, повергнутые на землю, а другие красные львы, с английского герба,