Музыка и музыканты - Галина Яковлевна Левашева Страница 36

Итак, балет состоит из отдельных танцев или, как их называют, из отдельных номеров — классических или характерных. Исполняют их солисты или кордебалет[19].

Не правда ли, это похоже на оперу? Там ведь тоже арии, дуэты, ансамбли и хоры.

Но помните, мы говорили о том, что если бы в опере существовали только отдельные музыкальные номера, то это была бы не опера, а концерт в костюмах. То же самое произошло бы и с балетом, если бы он состоял из одних только танцев[20].

В опере, как мы уже знаем, действию, развитию сюжета помогает речитатив. Ну а в балете?

В балете существует пантомима. Слово это греческое. Буквально оно означает: «всему подражающий».

Есть такой знаменитый французский артист — Марсель Марсо. Его искусство состоит в том, что он без слов и с воображаемыми, невидимыми предметами или даже партнерами разыгрывает целые сцены. Марсо — актер жеста, движения. Это искусство и называется пантомимой.

Артисты балета обязаны владеть искусством пантомимы, так как пантомима — это язык балета. Именно она, как речитатив в опере, связывает отдельные номера в единое целое, помогает развитию действия.

Ну, а какая же музыка у пантомимы? Сейчас мы об этом немного поговорим.

В балете «Ромео и Джульетта» музыка развивается все время, и часто танцы так тесно связаны с пантомимой, что порой трудно отличить одно от другого.

Музыка рисует нам не только образы героев, но и тончайшие изменения их настроений и чувств, рассказывает обо всем, что происходит на сцене.

Но должна вам сказать, что так было далеко не всегда. Больше того, до самого недавнего времени балетная музыка была совсем-совсем другой. Если оперные композиторы и композиторы-симфонисты стремились к тому, чтобы их музыка выражала большие и сильные чувства, рассказывала слушателям о характерах героев, о их мыслях и мечтах, то, сочиняя музыку для балета, композиторы мало задумывались над такими сложными проблемами. Главное было написать (а иногда и просто подобрать из уже имеющейся и не обязательно своей) подходящую для того или иного танца музыку. А что касается пантомимы, то ее музыкальное сопровождение было немногим интереснее и содержательнее, чем музыка речитативов в ранних операх. Подумаешь — пантомима! Главное — танец.

И, как ни грустно об этом говорить, но еще каких-нибудь 70—80 лет назад нашим прославленным уже тогда на весь мир балеринам часто приходилось пленять своим искусством зрителей в балетах с явно второсортной, совсем неинтересной музыкой.

Великие композиторы прошлого мало писали балетную музыку — это была слишком неблагодарная творческая задача. Правда, это не значит, что вся балетная музыка была плохой. Например, музыка Гуно к балетному дивертисменту оперы «Фауст» — к знаменитой «Вальпургиевой ночи» — до сих пор исполняется даже на концертах — так она хороша и выразительна. Но ведь, как говорят, исключение только подтверждает правило, и в целом балетная музыка была настоящей Золушкой среди великолепных произведений музыкального искусства.

Однако, как и в сказке Перро, настал, наконец, праздник для Золушки.

В 1876 году на премьере нового балета из оркестровой ямы Мариинского театра зазвучала настоящая музыка. Запел, расцвел всеми своими богатейшими звуковыми красками симфонический оркестр, полились прекрасные мелодии. Музыка рассказывала; она страдала, грустила и радовалась вместе с героями балета. Она вела действие, делала цельным и по-настоящему драматичным его сюжет. Казалось, исчезни сейчас со сцены все исполнители — музыка и без них нам все расскажет.

Балет этот называется «Лебединое озеро», и автором его был великий русский композитор Петр Ильич Чайковский.

Кто из вас не знает сейчас музыки «танца маленьких лебедей»? Кто не слышал, как по радио или на концерте симфонический оркестр исполняет музыкальные номера из этого балета?

Вскоре после «Лебединого озера» родилась «Спящая красавица», затем «Щелкунчик», и в каждом балете снова и снова звучала прекрасная, настоящая музыка.

Путь серьезной симфонической музыке в балет был открыт. Золушка уже не вернулась в свою закопченную, серую кухню. Отныне, лучше или хуже была музыка того или иного балета (ведь ее, как и всякую другую музыку, создавали композиторы и большого, и не очень большого таланта), она всегда была содержательной. А это значит, что не только музыка отдельных номеров, но и музыка пантомим стала не менее важна в балете. Музыка стала полноправным участником действия, а не простым «балетным» аккомпанементом.

Теперь вам понятно, почему я во время действия прошу вас как можно внимательнее слушать музыку, а не только наслаждаться замечательным искусством нашего советского балета.

Действие третье

Вы узнали, конечно, эти скрежещущие, жесткие аккорды.

Помните, герцог приказал выслать из Вероны каждого, кто осмелится вновь затеять ссору? Меркуцио и Тибальд мертвы. Ромео — жив. Значит ему и расплачиваться за нарушение приказа.

Грустно запела флейта. Комната Джульетты. Последние минуты перед разлукой. Вспоминаются шекспировские строки:

«Уходишь ты? Еще не рассвело,

Нас оглушил не жаворонка голос,

А пенье соловья. Он по ночам

Поет вон там, на дереве граната.

Поверь, мой милый, это соловей!»

Как трудно расставаться влюбленным!

И когда они увидятся вновь?

Незабываемо красива трепетная и печальная мелодия — тема разлуки. Словно на одном дыхании мелодия медленно устремляется вверх и на таком же широком, но более медленном распеве спускается снова вниз. Затем, как мольба, как грустная жалоба — две короткие музыкальные фразы. Они повторяются вновь и вновь, эти прощальные слова любви. Именно эта тема звучала в начале вступления. Понимаете теперь, почему она звучала как прощание?

Вот она снова повторилась, с еще большей силой. Кажется, что не только Джульетта хочет удержать хотя бы ненадолго своего любимого,— сама музыка вместе с ней пытается остановить безжалостное время, просит, умоляет его подождать. Но все же Ромео уходит — утром его могут увидеть, а ведь он изгнан из Вероны.

Кормилица утешает Джульетту. Мы снова слышим ласковые интонации ее темы.

Родители решили выдать Джульетту замуж за графа Париса. Вот он, ее жених. Слов нет: он красив и знатен. Но ведь он не ее Ромео.

Слушайте: опять знакомая музыка. Когда-то на балу она звучала светло и спокойно. Тогда Джульетта танцевала с Парисом, еще не зная Ромео. А теперь интонации этой музыкальной темы так же безжизненны и автоматичны, как и движения Джульетты. Машинально, словно во сне, повторяет