Музыка и музыканты - Галина Яковлевна Левашева Страница 10

Душе настало пробужденье:

И вот опять явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

И музыка тоже пробуждается. Ей возвращена прежняя вдохновенная сила. Снова она звучит светло, нежно, почти восторженно.

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

Смиряя страстный порыв, звучат последние успокаивающие такты аккомпанемента... Музыка кончилась.

Да, очень трудно, почти невозможно представить себе теперь эти пушкинские стихи без музыки Глинки. Кажется, что музыка и слова создавались одновременно и даже одним и тем же человеком, — настолько неразрывно связаны они друг с другом, настолько кажутся созданными друг для друга. А между тем слова и музыка написаны в разное время, разными людьми и даже посвящены двум разным женщинам. Стихотворение посвящено Анне Петровне Керн, а музыка, много лет спустя, — ее взрослой дочери Екатерине.

Это совершенное творение двух гениальных художников часто называют «жемчужиной русского романса».

Вот мы с вами и подошли к главной теме нашего сегодняшнего вечера. Что же такое романс?

Должна сразу же предупредить, что здесь нас подстерегают весьма любопытные сюрпризы.

Романс — это музыкальное произведение, написанное для одного голоса с каким-нибудь инструментальным сопровождением.

Песня, как мы знаем, — тоже произведение вокальное, и часто сольное[2]. Людям, знакомым хоть немного с музыкой, порой кажется, что песня и романс — это нечто не только разное, но даже, может быть, противоположное. В чем-то они и правы. Действительно, вспомните любую песню. Почти все они имеют куплет и часто — припев. В куплете на одну и ту же мелодию поются разные слова, в припеве обычно сохраняются и слова и музыка. Музыканты называют такое строение строфической, или куплетной формой.

В романсе музыка сложнее, чем в песне. И мелодия, и аккомпанемент не только передают общее настроение, общее содержание текста, но как бы развивают, углубляют его. Музыка словно прислушивается к каждой фразе, чутко откликается на все, что в ней говорится, и все время меняется. А раз это так, значит, одна и та же мелодия на разные слова, припев — все это для романса не годится.

Но вот вам первая неожиданности.

Знаете ли вы, что означает слово «романс»?

Родилось оно в Испании. Когда-то, очень давно, там называли «романсами»... народные стихотворения и песни. Представьте себе, именно песни. Удивлены? Ну что ж, давайте разберемся, в чем тут дело.

В те далекие времена, кроме обычного, повседневного языка, во многих странах существовал еще и другой язык. На нем писали ученые книги, он был признан официальным языком католической церкви. Этот язык — латынь. Та самая латынь, которую еще изучали в наших дореволюционных гимназиях. Сейчас вы встречаетесь с ней обычно только тогда, когда пытаетесь разобрать на рецепте, какое именно лекарство вам выписал врач.

А в то время церковные молитвы и песнопения, многие вокальные сочинения музыкантов исполнялись на латыни. Мы уже упоминали о том, что профессиональная, «ученая» музыка была в ту пору очень сложной и непонятной. Она писалась для множества голосов, и все эти звучащие одновременно голоса-мелодии были разными. Попробуй-ка разобраться в таком хитроумном сплетении! К тому же еще и тексты песнопений были совершенно непонятными; хотя латынь, как вы уже знаете, была в то время языком более распространенным, чем сейчас, все-таки даже тогда она далеко не всем была доступна. Ведь латынь знали только грамотные люди, а их тогда было совсем немного.

Так вот, в отличие от этих малопонятных сочинений с латинскими текстами, песни и стихи народного склада, которые исполнялись на повседневном, близком и понятном романском наречии, стали называть «романсами».

Позже романсом стали называть в Испании всякую сольную песню, исполняемую в сопровождении музыкального инструмента (чаще всего — гитары), и, что особенно интересно, имеющую совершенно определенное строение, которое мы сейчас называем «строфическим». В переводе на обычный разговорный язык — это песни, которые имеют куплет и припев.

Что же получается? Значит, песня и романс — это одно и то же?

Не будем торопиться с выводами. Послушайте, что было дальше.

Во все века, во всех странах всегда существовали лирические песни, песни про любовь. Их пели и простые деревенские девушки, и нежные городские барышни; дочери аристократов и их служанки. Конечно, эти песни не могли быть одинаковыми у тех и у других, особенно в «галантном» XVII веке, веке фижм, мушек, пудреных париков и нежных, тонких чувств, сентиментальных и благородных. Аристократам того времени особенно недопустимыми казались «плебейские», простонародные песни. Даже само название «песня» и то, казалось, говорило о чем-то совершенно невозвышенном.

Вот тогда-то во всей Европе городские песни с чувствительной мелодией и любовным содержанием, в отличие от простонародных, стали называться красивым иностранным словом «романс». А то, что когда-то слово это означало именно ненавистную им «плебейскую» песню, — это забылось. И только через много-много лет историки-музыковеды доискались до настоящего значения этого слова.

В Россию же это слово попало именно во втором своем значении. Но и здесь с романсом произошла удивительная вещь.

Еще одна неожиданность

Ранние русские романсы называют еще романсами бытовыми.

«Бытовые» — значит связанные с бытом, с повседневной жизнью людей. Поэтому давайте сейчас заглянем в гостиную русского дворянина начала XIX века, в гостиную времен Пушкина, и снова вспомним о вечерах домашнего музицирования.

Для того, чтобы представить себе, как выглядела такая гостиная, нам с вами нужно поехать в город Пушкин — это один из пригородов Ленинграда — и войти в Елизаветинский дворец со стороны так называемого «церковного корпуса». Не думайте только, что я вас обманула: пригласила в дворянскую гостиную, а веду во дворец, словно в гости к императорской семье.

Посмотрите-ка на рисунок!

Уютный домик, правда? И сразу видно, что старинный. Должна вам сказать, что он существует до сих пор. Вот только попасть в него, даже при нашем с вами умении фантазировать, довольно трудно.

Дело в том, что этот домик стоит... на столе, на большом длинном столе в одном из залов Пушкинского музея, который и расположен в церковном корпусе Елизаветинского дворца.

В этом домике все настоящее. Столы и столики, стулья, кресла и диваны — настоящего красного дерева; на стенах — картины, тщательно написанные маслом; красивый обеденный стол накрыт явно для приема гостей — серебро, хрусталь, фарфор на белой крахмальной скатерти. Даже большие стоячие часы