Мёртвое - Том Пиччирилли Страница 43

Такой каталог мелких пренебрежений. Он задается вопросом, сколько всего мог бы перечислить сам, будет ли у списка конец.

– Все в порядке. – Он бросает кости, двигает фишку по доске. – Извини.

На лице матери проступает нечто среднее между возмущением и весельем. Часто она так делает – создает новую эмоцию, чтобы показать, через что он ее заставляет пройти.

– За что ты извиняешься?

– Не знаю, – честно признается Джейкоб.

– Ну тогда не извиняйся.

– Не злись, пожалуйста.

– Я? Злюсь? Я волнуюсь за тебя, и только!

Скрип инвалидной коляски Джозефа эхом разносится по коридору. Рейчел толкает ее по пандусу, и через несколько мгновений они уже в его комнате. Старшие брат и сестра глядят на него с улыбками, хвастаясь безупречно белыми зубами и до блеска вылизанными губами.

Какое зрелище представляет собой сейчас эта троица! Стоят, как ловчие с сетью, как будто он вот-вот попытается улизнуть из комнаты. Бет остается сидеть в шкафу – листает книжку с правилами; она так и не научилась оформлять залог собственности. Тут Джейкоб отворачивается от игровой доски и встает – низенький мальчишка, едва ли сильно выше своего брата в инвалидном кресле.

– Что ты прячешь в шкафу, Третий? – спрашивает Джозеф, такой же сдержанный, но безмерно уверенный в себе, как и всегда. Нагловатый. – Порножурналы, видать?

Это засада.

Джейкоб переводит взгляд на сестру. Она упирается ногой в ковер, не заступая ни на дюйм более на его территорию. Джозеф хмурится, но ничего не говорит, не подкатывает к нему поближе на своих колесах. Они с Рейчел – как единое целое, и теперь она все чаще его контролирует.

А вот и папа.

Аура Элизабет становится такой мощной, такой осязаемой позади него. В глубокой тьме Джозеф-из-Сейчас пристально смотрит на Джозефа-из-Тогда, зная, что с ним – и со всем семейством, что собралось вокруг него, – вскорости произойдет. Папа ничем помочь не сможет. Никого не отговорит.

Мертвая Элизабет шипит мальчику в ухо, в ее злых детских глазах сгущается мрак.

– Я люблю тебя, – говорит она. – А они – нет. Никто из них никогда не понимал тебя и впредь не поймет. Даже эта глупая взрослая женщина, которая думает, что может спасти тебя. Только я.

Папа заходит в комнату.

В нем нет ни достоинства, ни силы. Его не хочется задобрить, ему не тянет выказать уважение, перед ним даже не страшно. Эта версия его отца, кажется, знает даже, что вот-вот произойдет, как будто он уже много раз переживал эти события – и неизменно умирал в конце.

– В чем дело? – спрашивает он, уже зная ответы.

– Взгляни-ка, – говорит ему мама, указывая на видимый угол игровой доски. – Твой сын сидит у шкафа и сам с собой играет в «Монополию».

Не сыскать в тот момент более вымученной и неживой вещи, чем папина улыбка.

– Ага. И что?

– «И что»?! Это все, что ты можешь сказать?

– А в чем, собственно, проблема?

Рейчел, стоящая за инвалидной коляской, наклоняется вперед. Ее руки медленно скользят вниз по плечам Джозефа, к его груди, и едва заметным движением она щиплет его соски. Она хочет проверить, как далеко сможет зайти на виду у родителей. Кончик языка торчит у нее из уголка рта.

Откинув подбородок назад, уперев руки в бока, мать закатывает глаза.

– Это ты всего неделю назад сказал…

– Я знаю, что я сказал.

– …что мы не наняли детям хороших репетиторов, и что скоро их пошлют сдавать тесты в министерство образования, и что теперь, когда он взялся подражать тебе как автору, больше шансов…

– Хватит, – в один голос говорят Джейкоб и папа, после чего переглядываются – в некотором изумлении.

– …что это затворничество, или как ты там это называешь, причинит ему вред. Боже мой, иногда я слышу, как он всю ночь напролет говорит сам с собой!

– Прости, мам, – вворачивает Джейкоб.

– Перестань извиняться! – кричит она, затем снова поворачивается к отцу. – Говорю тебе, надо выбраться отсюда хоть ненадолго. Мы все страдаем от изоляции, мы все больше замыкаемся в себе. Давай вернемся на время в город, поживем немного там. Что думаешь? Да хоть вот прямо сейчас. Поехали?

Кивая, как если бы полное согласие между ними было достигнуто, папа рявкает:

– Нет, никуда мы не поедем!

Джозеф сжимает подлокотники своего кресла до белизны в пальцах и переводит напряженный взгляд с матери на отца. Рейчел убирает руки с его груди и прячет их за спину. Кажется, достаточно единственной искры, чтобы накаленная атмосфера комнаты рванула почище всякой пороховой бочки.

Папа смотрит на Джейкоба и спрашивает:

– Ты этого хочешь? Хочешь уехать со Стоунтроу, сынок?

– Нет, папа.

Бет усмехается – в прошлом. В настоящем она шепчет ему на ухо одно-единственное слово: любовь. Конечно, Джейкоб любил отца и его работу. Он хотел как лучше, а вышло – как всегда.

Мама поднимает руки, признавая капитуляцию. Ее взгляд по-детски озадаченный – она будто ждет, что кто-нибудь объяснит ей, почему привычный быт рассыпается на глазах.

– Джейкоб, я только подумала… тебе может понравиться ходить в школу с другими детьми твоего возраста. Ты многое упускаешь, правда. Осенью начинается новая четверть у младшеклассников. Думаю, пора учиться как все.

А Рейчел ни с того ни с сего спрашивает:

– У тебя воображаемая подружка, да? Она хорошенькая, Третий?

Джейкоб исследует лицо сестры на предмет иронии – но, как ни странно, не находит таковой. Опять же, ясно, что она любит его, и он не может смириться с этим. Как много она знает, и чувствует ли она жгучую ревность под сердцем при мысли о том, что между ней и вторым братом встал кто-то еще? Он стискивает зубы, его голос – ровный, как грифельная доска.

– Да, Рейчел. Она очень красивая.

– Понятное дело, если она – твоя.

Папа смотрит на Джейкоба, отчего-то резко переменяясь в лице. Он обходит кровать и пытается заглянуть в шкаф, но широкие плечи Джозефа мешают ему. Взволнованная мама беспокойно переминается с ноги на ногу, Джейкоб ерзает все больше и больше.

– Какая она, сынок?

– Очень милая, – честно отвечает Джейкоб.

Его отец делает еще один осторожный шаг вперед и прочищает горло.

– Джейк… а что на ней надето?

– Платье.

– Какого цвета?

С папой явно что-то происходит, и Джейкоб, поворачиваясь, смотрит на него.

– Почему ты спрашиваешь?

– Скажи мне, оно желтое?

– Айзек, что на тебя нашло? – упрекает мама папу.

У Джейкоба холодеют пятки, живот сжимается в болезненном спазме.

Папа знает. Но откуда?

Самое время поговорить о секретах –