Агнец - Светлана Скиба Страница 2

Младенец продолжал неистово кричать, хотя самолет уже перестало трясти. От этого душераздирающего звука с запредельными децибелами разболелась голова.

«Когда же он заткнется?» – воззвала я к небесам и тут же поймала себя на мысли, что я плохой человек, раз так отзываюсь о детях. Дети… Еще одна моя боль. Сколько у меня этих незалатанных дыр? Так и есть, я ощущаю себя лоскутным одеялом, в котором между кусочками ткани образовались дыры. Нити, связывающие лоскутки, истрепались, порвались местами, и теперь это одеяло ни на что не годится. Его остается только выкинуть.

«Пустая, – прошипел Паук после второго года супружества, – ты даже зачать ребенка не можешь».

Ядовитые высказывания, брошенные так тихо, шепотом, как бы вскользь, больно ранили и без того тонкую кожу Мошки.

Пустая, пустая, пустая.

Это слово так сильно вгрызлось в мой мозг, что это стало вторым моим именем. Кто ты? А я отвечу: пустая. Да, когда человеку каждый день повторяют, что он кактус, он рано или поздно начнет искать на себе иголки. Газлайтинг – есть такое модное слово в психотерапии – как раз об этом. Меня несколько раз заносило в кабинет психолога, но от одной меня толку мало, так сказала врач. Молодая, ухоженная женщина, обвешанная бусами Шанель, как новогодней гирляндой, посоветовала мне прийти с мужем: по ее словам, только так она сможет выстроить наши отношения. Выстроить… мне это слово тоже не нравится.

Затем эта доктор-психолог расписала мне посещение на полгода вперед и обозначила сумму, приближающуюся к стоимости моей однокомнатной квартиры в Химках. После этого я завязала с психологией. Единственное, что мне пригодилось после посещения ее кабинета, – понимание, что только я сама могу спасти себя, вытянуть себя из болота, в котором застряла. Такая простая и понятная мысль, но она почему-то раньше не задерживалась в моей голове, мне все время хотелось, чтобы кто-то помог мне это сделать. Сначала родители, потом Глеб, так зовут моего «любящего и заботливого мужа». И только после общения с этой женщиной в бусах Шанель меня словно током прошибло и внутри глупой Мошки проснулся кто-то новый. Еще сильный, еще смелый, еще с чувством собственного достоинства, и имя его – Достаточно.

Мне больше не хотелось видеть вечно хмурое, недовольное лицо мужа, слушать от него упреки, находиться с ним в одной комнате, дышать одним воздухом. Достаточно. Целых пять лет я не чувствовала себя, была словно придатком мужа, надстройкой, которую можно выключить, если нет настроения. Почему я не ушла от него раньше? Почему сама себе не позволяла дышать столько лет? Я не могла на это ответить, я была точно парализована, подавлена страхом и волей другого человека.

Воспоминания жгучей лавой всколыхнулись в проснувшемся вулкане души, и непрошеные стыдливые слезы покатились по щекам.

– Все уже хорошо, мы вышли из зоны турбулентности. – Соседка протянула мне бумажную салфетку.

– Да, вышли, – кивнула я, вытерев слезы.

– Я тоже боюсь летать, ужас как боюсь, – покачала головой она, убрав с влажного лба прилипшие светлые волосы. Ее раскрасневшееся мясистое лицо лоснилось, тяжелая грудь вздымалась, вместе с ней взлетали розовые цветы, разбросанные по кофте.

– А вот Марик ничуть не боится. – Женщина кивнула на мальчугана, снова уткнувшегося в планшет. – Но ему только семь, он мало что понимает.

Я внимательно посмотрела на Марика, и он мне показался вполне разумным; его квадратный человечек уже успел обзавестись бизнесом и купить себе Rolls-Royce. Мало кто из несмышленышей покупает Rolls-Royce.

– Я на случай тряски беру вот такие конфеты. Они мятные, попробуйте, сразу станет легче. – Соседка протянула мне горсть леденцов в изумрудной обертке. – Возьмите на всякий случай, нам еще лететь часа три, не меньше.

– А потом еще до Чулыка переться, – недовольным голосом вставил мальчуган.

– Вы тоже в Чулык? – удивилась я.

Блондинка кивнула и широко улыбнулась, будто встретила давнюю знакомую.

– Именно туда. Вы где будете жить? В «Кубае»? А вообще, что я спрашиваю, в Чулыке это единственная турбаза. Я там уже несколько раз останавливалась; кстати, меня зовут Яна.

– Инга, – представилась я, натянув вежливую улыбку.

– Вы летите одна или…

– Одна, – резко ответила я. Вот не люблю я подобных вопросов, вообще не люблю, когда лезут под кожу.

– Вы знаете, – продолжала моя соседка заговорщицким тоном, будто рассказывает мне великую тайну, – поговаривают, поселок Чулык магический, в нем творятся настоящие чудеса. Одинокие люди находят свою любовь, сбываются самые заветные мечты…

– Не верю в эту чушь. – Я демонстративно отвернулась к иллюминатору, дав понять прилипчивой соседке, что не жажду поддерживать с ней беседу и уж тем более слушать ее подбадривающие советы.

«Ты держись, у тебя все еще будет хорошо», – сколько раз я слышала эти приторные слова с сожалеющим тоном. Спасибо, хватит уже этих сочувственных взглядов. Когда я обивала пороги Центра по искусственному оплодотворению, то получила их сполна. А потом еще этот статус – разведенка. Для многих женщин он страшнее ядерной войны. После развода некоторые мои замужние подруги посчитали нужным одарить меня своим непрошеным утешением. Покровительственно-сочувствующим голосом, со злорадством в глазах они пели, как сирены, что все у меня еще будет хорошо, главное – не отчаиваться.

«Да я не отчаиваюсь, – отмахивалась я, – наоборот, мне так комфортнее».

«Не нужно нас обманывать, мы же видим, как тебе плохо», – настаивали они.

Я с ними не спорила, теперь у меня нет этих самых подруг.

«Нужно прекратить общение с людьми, из-за которых вы плохо себя чувствуете», – а это слова моего психолога. Я ее явно недооценивала: оказывается, она мне многое дала.

Мой нос уловил съедобные ароматы: наконец-то начали разносить еду. В путешествиях мне всегда хочется есть, к тому же еда кажется какой-то особенно вкусной, даже если это жилистый гуляш и пюре с комочками. Едва я опустила складной столик перед собой, как впередисидящая дама точным взмахом головы закинула свои волосы прямо на него.

Как жаль, что у меня нет с собой ножниц.

– Девушка-а‐а! Лохмы свои уберите! – Моя вездесущая соседка среагировала быстрее меня. И любительница раскидывать длинные волосы немедленно убрала свою шевелюру с моего столика и даже тихонько, еле слышно, извинилась.

– Ну что за люди такие? – продолжала возмущаться Яна, будто девушка нанесла ей личное оскорбление. – Не знают никаких норм приличия. Вы согласны со мной, Инга, что сейчас очень мало воспитанных людей?

Неизвестно, сколько лился бы из нее праведный гнев, но стюардесса подала нам ужин, и наконец-то рот моей соседки оказался занят едой. Курица с рисом и