Милосердие - Рада Джонс Страница 15

— Можно с тобой кое-чем поделиться?

— Ну да, конечно.

— Вчера мне привезли пациентку из дома престарелых. Инфекция мочевыводящих путей. Она была немного дезориентирована, но по большому счету в порядке. Назначил инфузионную терапию, антибиотики и отправил обратно.

— Так.

— Сегодня ее привезли снова. Больную не узнать. С мочой у нее, конечно, получше, зато один показатель просто мама не горюй. Вчера натрий у нее был сто тридцать пять, нижняя граница нормы. Сегодня — сто шестьдесят.

— У нее обезвоживание?

— С чего? Вчера-то все было нормально. Ни рвоты, ни поноса, жидкость потребляет в достаточном объеме. Откуда обезвоживанию взяться?

— Диуретики принимает?

— Да там все их принимают. В доме престарелых, наверное, лазикс в воду добавляют. Считай, что она сидит на нем целую вечность.

— Что-нибудь еще необычное?

— Пока вроде ничего. Я распорядился сделать анализы повторно.

— Что думаешь?

— Первое, что приходит на ум, — врачебная ошибка. А вдруг ей вчера дали гипертонический раствор?

— Вряд ли. У нас его даже в списке препаратов нет, надо заказывать у фармакологов. Кто был за ней закреплен?

— Бен.

— Он ни за что не допустил бы такой ошибки.

— Само собой.

— К чему ты клонишь, Алекс?

— В последнее время у нас творится что-то странное. Внезапно умирает пациентка в стабильном состоянии. Диабета и в помине не было, и вдруг раз — и глюкоза уже двенадцать. А теперь еще и эта. Я вот думаю: может, всем этим случаям есть одно объяснение?

Эмма поняла, на что он намекает. Она об этом уже подумывала и сама, но никак не хотела верить. Впрочем, закрывать глаза на происходящее тоже нельзя.

— Как фамилия твоей пациентки? Попробую разобраться.

— Спасибо. Если что выяснишь, дай знать.

Глава 24

Эмма сидела за угловым столиком в столовой и пила чай. Половина смены была позади, и заведующая решила устроить себе перерыв, что делала крайне редко. Чай не лез в горло. Хотелось вина. Хотелось домой. Хотелось спать. Но впереди работа. К тому же надо поговорить с Виктором.

Давно уже стихла суета, поднимавшаяся в столовой во время обеденного перерыва. Лишь кое-где в зале за столиками сидели поодиночке люди в медицинских халатах и со скучающим видом читали газеты. Жаль, что у нас в столовой не торгуют вином. Народ был бы веселее. Да и пациенты с их родней тоже. Вон французы пьют за обедом вино, и ничего — работают лучше нас. А итальянцы, стоит малышам научиться держать в руках стаканчики, подливают им в воду чуток вина. Алкоголь утрачивает элемент загадочности, его потребление становится нормой, обыденностью. В нем нет ничего запретного, тайного, манящего. Именно поэтому у них нет таких жутких пьяниц, как у нас. Ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь из студентов в Италии умер от алкогольного отравления.

Она сделала еще один глоток чая, изо всех сил стараясь не вслушиваться в разговор за спиной. Другого места поболтать не нашлось, что ли? Она узнала мягкий испанский акцент Карлоса. Женский голос был тоже знакомым: Джуди. Разговор так их увлек, что они не обращали на Эмму ни малейшего внимания.

— Короче, он отправил мочу на анализ. Причем, прикинь, был без перчаток. Потом заскочил в комнату отдыха и принялся лопать пиццу. Даже не подумал помыть руки.

— Что, правда? — удивился Карлос. — Ну и мерзость. Как можно быть таким засранцем?

— Ты поаккуратнее, Карлос. У него много друзей.

— Плевать.

— Привет, Эмма. — Виктор приобнял ее и чмокнул в щеку.

Вьющиеся седые волосы закрывали ему уши, на носу поблескивали круглые очки, совсем как у Джона Леннона, а вместо брюк Виктор носил джинсы. Бывший муж Эммы напоминал скорее стареющего хиппи, чем кардиолога. Он сел за столик, улыбнулся и взял ее руку в свою.

— Я слушаю, Эм. Что случилось? Надеюсь, у тебя хорошие новости.

— Ага. Тейлор нашлась. — Эмма высвободила свою ладонь и положила себе на колено.

Виктор с явным облегчением выдохнул:

— Слава богу! Где она? Что случилось?

— Сбежала из центра и на попутках добралась до дома.

— Но почему?

— Ты надолго освободился?

— Не очень. Но если что, у меня пейджер.

— Эрик сделал ей предложение.

— Предложение? Но ей же всего семнадцать!

— Через месяц будет восемнадцать.

— Все равно, еще слишком рано…

Эмма пожала плечами:

— Одним словом, он позвал ее замуж. Вот она и сбежала. Потому что солгала ему. Ничего не рассказала.

— О чем?

— Ну… о том, что беременна.

— Опять?

— Все еще.

— Все еще?

— Да. Она так и не сделала аборт. Передумала. Потом, когда они с Эриком начали встречаться, она не сказала ему, что беременна. Ну а теперь, когда начал расти живот, другого выхода просто не осталось. Вместо того чтобы во всем признаться, она сбежала.

Виктор нахмурился:

— Но она в порядке?

— Внешне выглядит неплохо. Общаться с врачом не желает.

Виктор вздернул брови.

— Я имею в виду гинеколога, — пояснила Эмма. — Я ей не врач, а мать.

— И при этом врач.

— Ну ты сам знаешь, как мы, врачи неотложки, относимся к родным…

— Знаю. Помнишь, как ты неделю гоняла Тейлор в школу, прежде чем удосужилась отправить на рентген и выяснить, что у нее перелом запястья?

— Не перелом, а трещина. Там все равно ничего сделать было нельзя.

— Вот в этом вся ты! — рассмеялся Виктор.

— В этом вся неотложка.

— Так у Тейлор все нормально?

— Пожалуй, что да. Она расстроена. Эрику так и не звонила. Я пригрозила, что, если она сама с ним не поговорит, это сделаю я.

— Ты ему уже звонила?

— Пока нет.

— Эмма, не наседай на нее. Дай ей немного времени.

— Уже дала. Целых три дня.

— Верно, но…

— Никаких «но». Девочке пора наконец повзрослеть. Она должна нести ответственность за свои поступки. И быть с Эриком откровенной. Он того заслуживает.

— Но, Эмма, она еще ребенок…

— А скоро станет матерью. Самое время взрослеть. Причем быстро.

— Ты всегда с ней слишком сурова!

— А ты слишком мягок. Понятно, кто ее избаловал.

— Эмма, она все-таки твой ребенок. Можно хоть немножко подобрее?

— За доброту у нас отвечаешь ты. Мы обе просто купались в твоей доброте. Кому-то нужно научить Тейлор отвечать за себя.

— Наверное, ты права. Я был с ней слишком мягок. — Виктор снял очки и принялся протирать их полой рубашки. Обычно он так делал, когда погружался в раздумья. — И что теперь?

— Пусть сама решает.

— Я сегодня к тебе заеду ее проведать. Или завтра. Ой, нет: завтра Эмбер встречается с подругами. Мне надо пораньше