Джеймс Хоран - Нужный образ Страница 56

— Келли внутри, — сообщила она. — Сегодня мы собирались позвонить вам или Джошу.

— Джош вернулся в Вашингтон готовить слушания, — ответил я.

В разговор вмешался Абернети:

— Прошу прощения, мистер Маккул, но мне надо бежать. Рад был снова вас увидеть.

Его худая, костлявая рука сжала мою. Потом он ушел.

— Что все это значит? — спросил я Лейси.

— Проходите, и мы вам все расскажем.

Келли печатал за кухонным столом, сидя на высоком насесте. Комната была выкрашена в омерзительный зеленый цвет; линолеум был старый, но чисто вымытой. На старомодных окнах с низкими подоконниками висели чистые, но выцветшие занавески. Продавленный диван и несколько стульев составляли убранство комнаты.

Келли похудел, но его улыбка была прежней. Она осветила его лицо, когда он увидел меня.

— Мы допечатываем заметки, — порадовал он. — Лейси вам говорили? Мы уже кончаем.

— У меня еще не было возможности что-либо рассказать, — сказала Лейси.

— Прежде всего, позвольте мне предложить вам пиво, — промолвил он. — Это единственное, что здесь можно пить, вода загрязнена.

— Я знаю. Мне сказали внизу. Говорят, умерло двое детей.

— Двое умерло, и пятеро в больнице. Весь квартал без воды и отопления много дней.

Он протянул мне пиво, а Лейси предложила сыр и печенье.

— Я солгу, если скажу, что не хочу обильного обеда и жаркое, — сказала она. — Мы несколько недель питаемся консервами.

— Как насчет Абернети? Что он здесь делает?

— Ну, держитесь, — произнес Келли. — Он с нами.

— С нами? Что вы хотите этим сказать?

— Только это. Он несколько недель помогает нам, — Келли хлопнул по папке отпечатанными страницами. — У нас здесь достаточно материалов, чтобы разгромить Барни Маллади и всю его машину.

— Подождите минуту, не так быстро. Как это получилось? И почему?

— Начнем с самого начала, — предложила Лейси.

— Прекрасно. Начнем.

— Сначала позвольте мне дать вам некоторое представление о Лоуренсе, — начал Келли. — Трудно поверить, что это не Юг, а Север. Прежде всего, меньшинства составляют здесь более пятидесяти процентов населения. Многие годы у них была некоторая экономическая власть. Но политическая и экономическая власть была организована машиной и в ее интересах, а не против. За последние двадцать пять лет ни один негр не возглавил борьбу или общественное движение против властных структур. То, что получала негритянская община, считалось подарком от лидеров демократической партии. Лейси, покажи Финну карту.

Лейси осторожно приколола к зеленой стене изношенную карту города Лоуренса. На ней разноцветными мелками были нарисованы кружки.

Келли указал на несколько квадратов.

— Это наиболее переполненные школы. Все негритянские. Классные комнаты просто разваливаются. Свирепствует наркомания. Дети не старше двенадцати лет распивают вино под лестницей. В этом году было уже пятнадцать изнасилований. Учителя, все негры, уходят из школы только группами. Безработица среди негров в Лоуренсе в два раза больше, чем среди белых. Повсеместно среди негров смертность выше, чем среди белых. За свои ужасные квартиры они платят гораздо больше. Они должны заплатить на десять процентов больше за хорошую квартиру, хотя их доходы, согласно правительственным данным, более чем на четверть ниже, чем у белых.

Он очертил пальцем широкий круг.

— Они живут в этом гетто, которое занимает примерно пятьдесят квадратных миль. В прошлом они контролировались неграми — назначенцами машины: член муниципалитета, помощник шерифа, начальник городской тюрьмы, смотрители парка, несколько членов легислатуры — все они украшали структуру власти. Эти люди формировали элиту и годами руководили всей негритянской общиной. Они имели доступ к белым лидерам, они водили большие дорогие автомобили, жили в хороших домах, и они управляли избирателями в день выборов.

Он повернулся и мрачно произнес:

— Сейчас против этого сформировалась небольшая подпольная организация, почти военная группа сопротивления, которая выступает против старой политической власти и экономических структур. Когда появились признаки, что пластмассовая фабрика будет закрыта, администрация ничегошеньки не сделала, чтобы помочь безработным, которые слоняются по улицам или сидят у подъездов. Вы только вслушайтесь: мэр руководит игорным бизнесом, а шеф полиции пять лет не может найти ни один из местных публичных домов. В каждой маленькой кондитерской есть китайский бильярд, установленный местными хулиганами. Чтобы попасть в местную полицию или в пожарную охрану надо заплатить 4000 долларов, а эти ублюдки владеют ссудной компанией, которая расположена напротив административного здания для тех бедных олухов, которым нужны деньги. Вы не получите помощи, если не будете голосовать так, как им нужно, а директор отдела социального обеспечения известный пьяница. Федеральные средства из программы по борьбе с бедностью уплывают на жалованье директорам.

— Может, это просто пропаганда республиканцев?

Он вернулся к столу.

— Пропаганда! Черта с два! — он поднял папку с подколотыми бумагами: — У нас есть письменные показания, копии полицейских отчетов, которые подшивались и забывались, копии муниципальных ведомостей на зарплату, отчеты свидетелей о том, как идет программа по борьбе с бедностью — отчет жилищного отдела, отчет об очистке трущоб, который покрылся пылью, и школьные дела — в Алабаме и то лучшая программа.

Он швырнул папку обратно на стол.

— Конечно, коррумпированный судья, и шурин Джентайла, и весь материал о городе шокирует, но я думаю, если мы разложим по кусочку этот город, мы сможем провести гораздо более волнующие и значительные слушания.

Он отпил пива.

— Может, я и не прав, Финн, но думаю, это может повлиять на всю страну.

— Вы, конечно, знаете, что Лоуренс твердыня демократов.

— Сгнившая твердыня демократов, — подчеркнул Келли. — Думаю, любой демократ, из Нью-Йорка или Миссури будет испытывать стыд за свою партию, когда услышит, что здесь творится.

— Каждый порядочный человек должен одобрить обнародование данных об этой крысиной норе, — резко сказала Лейси. — Все лидеры этого города продажны.

— Но в политике есть старое правило: «Не стирай свое грязное белье на публике», — заметил я.

— Я не собираюсь недооценивать избирателей, — ответил Келли, — есть много исторических прецедентов, которые поддерживают меня.

— Кроме того, мы можем связать всех их, — добавил он. — Мэр у них демократ, а три члена муниципалитета — те, кого вы видели при пожаре — республиканцы. Все они одинаковы.

— А при чем тут Абернети?

— Полагаю, это Джош первым заметил, что Маллади трудно контролировать такое количество фракций.

— Мы заметили это, когда встречались с Маллади в его клубе.

— Так вот, он прав. Маллади теряет контроль, и в его организации есть люди, которым он до смерти надоел, вот о чем речь.

— И Абернети их лидер?

— Совершенно верно. Джин глава оппозиции, и она нарастает каждый день.

— Как вы можете ему доверять? Может, он хитрый шпион.

— Мы подумали об этом и проверили…

— Проверили? С кем?

— Вы удивитесь, Финн, как много у нас друзей, — сообщила Лейси. — Все разные. Но у них есть общая черта: они хотят избавиться от Маллади.

— Все черные?

— Оппозиция в основном негритянская, но довольно велик процент белых, которые присоединились к ним, в основном либералы и демократы-реформаторы.

— Все же я не представляю, чтобы Абернети возглавлял оппозицию против Маллади, — заявил я. — Ведь очевидно, что он полностью доверяет ему, а я знаю Барни, он дважды подумает прежде чем доверится собственной матери.

— Вначале нас тоже это смущало, — рассказал Келли, — но когда мы узнали кое-что об Абернети, все стало понятным. Лейси провела большую часть расследования. Лейси, почему бы тебе не рассказать все Финну?

— Мы узнали все по частям, — объяснила Лейси. — Джин родился в Гарлеме, он входил в уличную банду под названием «Апачи», одна из худших молодежных банд города. Его история типична для мальчишки из Гарлема, пьяница-мать, наполовину проститутка, отец шизофреник бил его всем, что попадало под руку. Позднее он умер в смирительной рубашке в тюрьме Блэквеллс-Айленд. К счастью его тетка закончила среднюю школу, и как он говорил, основательно колотила его, если он пропускал занятия. Каким-то образом он проучился два года в средней школе. На третий год все изменилось. Джин считает, что причиной была смерть его близкого друга от слишком большой дозы наркотиков, это потрясло его. В начальных классах у него были неважные оценки, в старших — хорошие. К этому времени он оставил улицу. Вечером он учился в колледже, а днем работал в магазине. Он закончил учебу с отличием, а потом получил магистерскую степень по общественным наукам. Но лучшей работой, которую он смог найти, было место старшего следователя в отделе социального обеспечения.