Бычья гора - Брайан Панович Страница 9

– Хорошая речь.

– Спасибо. Я репетировал всю дорогу.

– Итак, ты нарядился в свой лучший воскресный костюм, чтобы приехать сюда и рассказать брату большого бармалея о том, что собираешься его уничтожить, и тебе кажется, что это отличный план?

– Да, шериф, примерно так. Правда, моя мать никогда не позволяла мне надевать джинсы в церковь по воскресеньям, и, честно говоря, я не ожидал застать вас сегодня здесь. Я собирался назначить встречу на завтра.

Клейтон улыбнулся.

– Ну, Холли, скажем так, ты меня дожал.

– Знаю, – рассмеялся Холли.

Шериф встал, подошел к вешалке и натянул куртку.

– Давай, расскажешь мне побольше за оладьями с подливой. Я умираю с голоду. Если поспешим, то успеем занять местечко в «Счастливчике» до того, как туда подвалит толпа из церкви.

– Звучит заманчиво, шериф.

– Зови меня Клейтон.

– Ладно, Клейтон. Показывай дорогу.

Клейтон открыл дверь в приемную, где Крикет с Чокто как только не изгалялись (разве что стакан к стене не подносили), чтобы подслушать их разговор.

– Крикет, не могла бы ты позвонить Кейт и передать, что я не смогу приехать к ее матери?

– Это ее не обрадует.

– Знаю. Именно поэтому я хочу, чтобы позвонила ей ты. Чокто, позвони Дарби, пусть придет присмотреть за твоим задержанным. Если уж мы здесь в воскресенье, то придется и ему. А потом позвони в «Счастливчик», чтобы они приготовили завтрак для нашего гостя в камере, а я скажу им, чтобы доставили сюда.

– Да, сэр.

– И заодно уж закажи еды для вас с Крикет. Плевать на цену. Хоть облопайтесь.

– Расщедрились сегодня утром, а, шеф?

– Нет, – Клейтон подмигнул Холли, – не я. Федеральное правительство.

Глава 3

Клейтон Берроуз 2015

Клейтон уставился в потолок. Тридцать пять тяжелых бревен из сосен, точь-в-точь таких же, как росли в нескольких метрах от окна его спальни. Они с отцом построили этот дом как свадебный подарок Кейт еще до того, как они с Клейтоном поженились. Его отцу было уже под семьдесят, а он все еще работал как двадцатилетний. Это было более десяти лет назад, и с тех пор эта кровля ни разу не пропустила ни капли дождя. Ни разу. Клейтон однажды останавливался на верхнем этаже модного отеля в Атланте и обратил внимание на пятна воды и плесени, выступившие по краям потолка. Он часто вспоминал об этом. Дерут по двести баксов за ночь в башне из стекла и стали, но не умеют того, что они с отцом смогли сделать при помощи пары молотков и гвоздей. Это был небольшой пример, но он подтверждал все, чему его когда-либо учили. Что пытался привить ему Гарет Берроуз.

– Тебе понадобится настоящий дом, парень, – сказал ему отец. – Если ты хочешь добиться этой женщины и стать настоящим мужчиной, тебе нужен достойный дом.

Попытаться стать настоящим мужчиной.

Губы Клейтона скривились при этом воспоминании. Так было всегда. Все хорошее, что Гарет Берроуз когда-либо делал для младшего сына, было подпорчено тем, что он думал о нем в глубине души. Что он не соответствует его ожиданиям. Что он совсем не похож на старших братьев, Хэла и Бака. Гарет никогда не говорил этого прямо, но оно и не требовалось. Это читалось в его глазах. В них клубились серые грозовые тучи разочарования.

Кейт всегда считала постройку этого дома лучшим, что свекор когда-либо сделал для них, но не знала того, что строился он в тишине. Отцом, выполняющим свой долг – устроить в жизни сына, каким бы неудачником тот ни был. Эти балки над кроватью, которые издевательски маячили в его глазах каждой ночью, стали его наказанием за то, что он удалился от семьи. А также способом удержать Клейтона. Гарет хотел таким образом приковать его к Бычьей горе.

Клейтон переключил свое внимание с отметин, оставленных топором отца на потолке, на гораздо более приятное зрелище: свою жену Кейт, вытирающуюся после душа под кедровым сводом ванной комнаты. Она всегда придерживалась одной и той же последовательности действий. Прежде чем отдернуть шторку, она завертывалась в одно полотенце, а другое наматывала тюрбаном на голову, как умеют это делать только женщины. Потом садилась на край ванны и натирала маслом лимонника свои свежевыбритые ноги. Это продолжалось дольше, если она знала, что Клейтон наблюдает за ней. Затем, будто в завершение представления фокусника, оба полотенца падали на пол и их сменяла футболка с надписью «Шериф округа Макфоллс». Движение это было настолько плавным, что если бы Клейтон невовремя моргнул, то пропустил бы мелькнувшие на долю секунды очертания ее голой задницы. Потом она сделала шаг на свет комнаты и прижалась к его груди копной влажных шоколадно-каштановых прядей.

Кейт никогда не надевала трусики на ночь. Одна мысль об этом все еще заводила Клейтона, даже после одиннадцати лет брака. Она закинула ногу на мужа и прижалась щекой к его груди. Это была их обычная поза для сна, и она ждала, что его руки начнут блуждать по ней, но этого не случилось.

– Сегодня у мамы тебя не хватало, – сказала она.

– Да, прости. Честное слово, этот парень доведет меня.

– Чокто?

– Да.

– Он хороший, просто немного бестолковый.

– Бестолковый, – Клейтон обдумал это слово. – Можно и так выразиться.

Кейт поменяла тему:

– Ты же помнишь, что я записалась на прием на вторник, да?

– Хм?

– Ну, прием. К моему доктору, – повторила она.

– А, точно. Конечно. – Клейтон добавил тепла в голосе, пытаясь скрыть ироничное отношение к «приему». Всякий раз за последнее десятилетие, когда они позволяли зародиться надежде, она заканчивалась разочарованием. Не складывалось у них с детьми, и времени оставалось все меньше и меньше.

Она подняла голову и посмотрела на него.

– Ты где, Клейтон?

– Я тут, милая.

– Нет, не тут. Тело здесь, а голова где-то еще. Ты уже целый час пялишься на эти стропила, будто они вот-вот рухнут нам на голову.

– Может, так оно и есть, Кейт.

Кейт тоже посмотрела на стропила.

– Хочешь поговорить об этом?

– Да, но я не уверен, что это тебе понравится.

– А ты попробуй.

Клейтон провел пальцами по ее влажным волосам и положил руку ей на шею. Ее кожа всегда была теплой, будто в лихорадке, и мягче хлопковой ткани.

– Сегодня ко мне в офис приходил один федерал поговорить о Хэлфорде. Они хотят попробовать прижать моих там, на горе.

– Опять? – ее голос стал тихим и осторожным. Как