Убийство на Оксфордском канале - Мартин Фейт Страница 23

Мэл решил рискнуть: высунув голову за ворота, он бросил взгляд на тропу вдоль канала. Лодка была пришвартована футах в двадцати от него. Солнце уже начало теснить туман, и сквозь белесую дымку было видно, как могучий констебль в бронежилете ступил на корму лодки и приготовился входить. Мимо Мэла, пригибаясь, пробежали еще четверо, дожидаясь сигнала. Если Пикс сумеет открыть переднюю дверь, на подмогу придет еще одна группа, чтобы быть готовой ворваться через носовой вход.

Мэл чувствовал ползущую по спине каплю пота. На нем была белая рубашка из искусственного шелка и синий джемпер якобы от Джорджо Армани. Мэлу казалось, что он здесь не к месту. Не из-за одежды — господи, да кто ж наденет самое лучшее на такое дело, — а из-за того, что сидеть, согнувшись в три погибели, в чужом саду в пять утра и готовиться вместе с решительно настроенными полицейскими атаковать прогулочную лодку вообще как-то глупо. В такие моменты он и сам не мог бы сказать, зачем вообще пошел работать в полицию. Святый боже и его угодники, а вот брат пошел преподавать математику в частной школе для мальчиков где-то в Хэрроугейте.

Он смахнул каплю пота, которая вдруг скользнула по лбу и побежала по переносице. Черт побери, неужели он волновался сильней, чем ему казалось? Мимо пробралась вторая группа полицейских. Мэл вскочил. Должно быть, Пикс сумел открыть и вторую дверь. Значит, сейчас он вернется. Старый сержант юркнул во двор к Мэлу — это было ближайшее укрытие, — и присел на корточки, громко пыхтя. Нелегко ему пришлось, бедняге. Вытащил короткую соломинку — и отдувайся за всех. Все понимали, что если в лодке и впрямь засели Дюковы подручные и если они действительно вооружены, то сначала будут стрелять, а уж потом задавать вопросы. Несть числа копам, застреленным сквозь запертую дверь во время очередной операции.

Мэл похлопал старика по плечу:

— Отлично сработано, Пикс.

Пикс улыбнулся и кивнул. Казалось, его подташнивает.

Квакнула рация: «Ага. Можно».

Не вставая с корточек, Мэл по-гусиному двинулся к открытым воротам.

Пикс остался сидеть, привалившись к стене. Он смотрел на коттедж и думал, сколько может стоить такой дом. Он всегда мечтал на пенсии поселиться в Оксфорде. Все его друзья делали наоборот — жили и работали в городе, а выйдя на пенсию, уезжали на море или в деревню. Но Пикс всю жизнь прожил в деревнях и мечтал хотя бы на старости лет побыть оксфордцем. Младшая внучка утверждала, что он вылитый препод из Оксфорда. Купить пенсне, сесть у Бодлеанской библиотеки с книжкой, и пусть туристы думают, что перед ними почтенный профессор.

Тут он вдруг понял, что бормочет себе под нос. Так с ним всегда бывало после шока или особенно тяжелого задания. И только теперь он заметил, что рядом никого нет.

Главный инспектор Мэллоу исчез.

Скорчившись за автомобилем, Хиллари смотрела, как у нее на глазах чисто, как по нотам разыгрывается идеальный сценарий операции. Она несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Пока неплохо. Обе двери открыты, по констеблю у каждой, и еще по четверо со стороны кормы и носа готовы броситься вперед.

Она покосилась на Реджиса, прижимавшего к губам рацию.

— Ну, давай, давай, — тяжело дыша, пробормотала Джанин.

И Реджис негромко сказал в рацию:

— Вперед.

Что-то пошло не так. Мелочь, но ее следовало предвидеть.

Кто-то прикорнул на диване в кают-компании.

Конечно, диванчики эти легко превращались в односпальные постели — отдыхающие любили набиваться в лодку, что селедки в бочку, так выходило дешевле. Оценив размеры «Кракена», Хиллари пришла к выводу — и, как потом выяснилось, не ошиблась: он мог вместить человек восемь или девять. На лодке должно быть не больше двух спален, каждая на двоих, но при необходимости можно без труда развернуть дополнительные койки и уложить в каждой спальне по четыре человека.

Впрочем, предполагалось, что на борту будет куда меньше народа.

Облом, Мейкпис и Гасконь почти наверняка работали втроем, а потому организаторы облавы решили, что на борту будет трое, максимум четверо. Один, например Мейкпис, — был мозговым центром, рулевым и, возможно, коком. Один-два громилы, те же Гасконь и Облом — Гасконь не отходит от груза, Облом возится со шлюзами, разводными мостами и тому подобными вещами.

Но, как выяснилось, этой троицей дело не ограничилось.

Первым это обнаружил констебль, который вошел в носовую дверь. Слева от него выскочил почти голый человек — двигался он с пугающей стремительностью. Первым побуждением констебля было заорать во весь голос, но парень помнил наказ Реджиса — работать тихо — и быстро подавил в себе это желание. На корме послышались шаги, значит, вторая группа захвата уже добралась до спален, но констебль не крикнул им. Вместо этого он резко повернулся навстречу нападающему.

За спиной у него прыгали на палубу остальные констебли, но внутри было так тесно, что входить можно было лишь по одному.

Он вскинул щит — и вовремя. Темноволосый подозреваемый в голубых трусах-боксерах занес над головой что-то подозрительно напоминающее радио с будильником и попытался ударить констебля по голове.

За спиной у констебля раздался предупреждающий крик. На корме послышались вопли, глухие удары, проклятия и прочие звуки. Однако констеблю по имени Брайан Герберт, которому в следующий понедельник исполнялся двадцать один год и который первым вошел в кают-компанию, отнюдь не стало легче при мысли о том, что остальных бандитов удалось застигнуть во сне.

Он навалился на щит, рассчитывая зажать противника в углу и держать так до тех пор, пока не подоспеет подмога с наручниками наготове. Одновременно с этим он старался сдвинуться вбок, чтобы открыть путь товарищам и дождаться помощи.

Но тут подозреваемый сделал нечто неожиданное.

Юркий как угорь, он выскользнул в открытое окно.

Только теперь Брайан заметил, что оно было открыто, более того — было достаточно велико, чтобы в него мог проникнуть человек.

Издав сдавленный крик, он бросился вперед в попытке схватить беглеца за ногу, но мешал щит, а в другой руке была дубинка, и к тому времени, как ему удалось избавиться от щита и перебросить дубинку в левую, более слабую руку, было уже поздно.

Послышался всплеск. Брайан выругался.

Хуже всего было то, что двое остававшихся снаружи копов ничего не заметили. Брайан бросился к окну, высунулся, ожидая увидеть темную голову и руки, бьющие по воде в лихорадочной попытке как можно скорей донести беглеца до берега.

Но на воде никого не было.

Он выругался еще раз, более витиевато. Неужели тут настолько глубоко? А вдруг ублюдок просто прижался к борту лодки? Брайан попятился и тут же врезался в последнего из четырех констеблей у себя за спиной. Констебли торопились на корму, откуда доносились звуки яростной драки.

Черт!

Брайан выскочил на нос и снова завертел головой. Ну куда мог подеваться этот скользкий мерзавец?

Обреченно вздохнув, он потянулся к болтавшейся на воротнике рации.

Впрочем, в этом не было нужды. Мэл и Реджис уже бежали по дороге вдоль канала. Чтобы сообщить начальству о случившемся, достаточно было крикнуть погромче.

И Брайан крикнул.

Шум на «Кракене» перебудил окрестности. Из окон соседних коттеджей стали высовываться головы жильцов, которые сонно и недовольно перекликались, спрашивая друг у друга, что происходит.

Брайан сохранял самообладание. Он знал, что к лодке обращено множество биноклей и многие пары глаз. Кто-нибудь да заметил, куда подевался шустрый подозреваемый.

Хиллари Грин заметила.

Она видела, как плечистая фигура Томми Линча мелькнула на корме, и в этот миг из окна в передней части лодки вывалилось что-то белое. Первым делом она увидела ноги — сильные уверенные толчки их выдавали опытного пловца. Но зачем плыть, если высота воды в канале едва четыре фута? Вброд проще.