Идеальный убийца - Уорд Ларсен Страница 8

Он доел суп и протянул ей чашку. Она подумала, не предложить ли еще, но не успела она опомниться, как он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Кристин налила себе чашку и изучающе посмотрела на своего пациента. В течение нескольких минут он был неподвижен, его дыхание было ритмичным. В течение дня она проверяла его ежечасно. Он был в серьезной форме, когда впервые попал на борт, и Кристина беспокоилась, что ему может стать хуже. Теперь она заставляла его есть и принимать жидкости. Волдыри на его лице и руках все еще выглядели свежими и болезненными, но, в целом, он, казалось, чувствовал себя на удивление хорошо. Кристина натянула одеяло ему на грудь. Сейчас он казался умиротворенным, но она вспомнила выражение, которое было в его глазах всего несколько минут назад. Что в этом было такого странного?

Ты любопытный, подумала она. Самый любопытный мужчина, которого я когда-либо вытаскивала из океана.

Спешно созванное заседание Кабинета министров Израиля собрало двадцать человек за большим столом для совещаний из красного дерева. Они представляли собой смесь самых верных политических союзников и врагов премьер-министра. Большинство из них были членами кнессета, которые были повышены путем партизанского поединка до министерского статуса. Единственным человеком, у которого не было постоянного места за столом, был директор Моссада. Антон Блох сел в кресло отсутствующего министра связи, который был в Аргентине и совершенно безвозвратно пропал. У дальней стены также сидел незнакомец, по бокам от которого стояли два пустых стула, что подчеркивало его изолированность.

Когда Бенджамин Джейкобс вошел в комнату, все остались сидеть. Его предшественник ожидал, что все встанут, но нынешний премьер-министр был не из тех, кто соблюдает формальности. Он занял место между Соней Фрэнкс, министром иностранных дел, и Эхудом Заком, министром финансов.

«Добрый день, леди и джентльмены», - сказал Джейкобс, его тон подразумевал обратное. Он говорил по-английски. Обычно такие встречи проводились на иврите, но английский понимали все сидящие за столом, и большинство правильно догадались, что он был выбран в интересах их гостя. После негромкого опроса Джейкобс решил, что около половины присутствующих не присутствовали на предыдущей встрече по теме дня. Премьер-министр знал, что ему придется чертовски дорого за это заплатить, но он был готов.

«Я уверен, вы все узнали одного незнакомца в этом Кабинете», - сказал Джейкобс, указывая на мужчину у дальней стены, одетого в незнакомую военную форму.

«Дамы и господа, я представляю генерала Вильма Ван Руута из Национальных сил обороны Южной Африки».

Южноафриканец вытянулся по стойке «смирно» и официально кивнул. Это был высокий, худощавый мужчина с костлявыми чертами лица и усами, торчащими торчком. Ван Руут молча сел обратно.

Джейкобс продолжил: «Я признаю неправильность присутствия такого человека, как генерал Ван Руут, на заседании Кабинета министров, но я думаю, что причины его присутствия здесь скоро станут ясны. Неделю назад директор Моссада обратился ко мне за одобрением миссии, по меньшей мере нерегулярной операции, у которой было короткое окно возможностей. Это было сопряжено с риском. Однако, на мой взгляд, бездействие сопряжено с еще большим риском. Я созвал немедленное заседание Кабинета министров, и после некоторого обсуждения миссии был дан зеленый свет. Поскольку некоторых из вас здесь в тот день не было, я позволю Антону ввести вас в курс дела.»

Дородный директор Моссада пересел на противоположный конец стола, и все переключили внимание. Антон Блох, всегда отличавшийся оперативностью, питал здоровую неприязнь к политикам. Он выглядел как человек, направляющийся к креслу дантиста.

«Как вы знаете, в Южной Африке сейчас чрезвычайные беспорядки, и действующее правительство может не выжить. Генерал Ван Руут связался с нами на прошлой неделе. Он сказал нам, что военное командование и контроль распадаются, и, в частности, выразил сомнения в безопасности ядерного потенциала своей страны.» В комнате наблюдалась смесь реакций, но незаинтересованности среди них не было.

«Я думала, Южная Африка разоружилась», - заметила Соня Фрэнкс.

Блох объяснил: «Правительство Южной Африки начало очень публичный проект по демонтажу своего ядерного арсенала около десяти лет назад. Было задействовано шесть единиц оружия, все средней тактической мощности. Под международным наблюдением критически важные компоненты были уничтожены, а расщепляющиеся материалы переданы под опеку Международного агентства по атомной энергии. Однако было два… исключения.»

Члены Кабинета министров, которые не присутствовали на первом брифинге, напряглись в своих креслах.

«В последний момент был отдан приказ сохранить два вида оружия нетронутыми. Генерал Ван Руут ничего не знает о причинах этого, но само собой разумеется, что это стало строго охраняемой национальной тайной».

Ван Руут выразительно кивнул и сказал: «Небольшой отряд специального назначения охраняет эти вещи уже более десяти лет. Это наследие, и наши политики не могут решить, сохранить ли их, уничтожить или… ну, в последнее время пошли разговоры о том, чтобы их использовать».

Ворвался генерал Габриэль, начальник штаба Армии обороны Израиля. «Подобное оружие не оказало бы никакого влияния на столь масштабную гражданскую войну. Мы не говорим здесь о сражающихся танковых армиях, мы говорим о полудюжине мятежных фракций, некоторые из которых вооружены только копьями и мачете. Приведение в действие ядерного устройства только дало бы оппозиции повод объединиться».

Ван Руут сказал: «Я согласен, сэр, с тактической точки зрения. Но наше руководство раскалывается. Они могут действовать нерационально с военной точки зрения, если ситуация действительно рухнет».

Кто-то другой спросил: «Значит, вы считаете, что это оружие представляет опасность?»

«Да», - сказал Ван Руут. «Изначально я хотел найти какой-то способ уничтожить их, но средства для этого были не под моим контролем. Я обсудил проблему с некоторыми из моих ближайших коллег в структуре военного командования, и все они согласились, что эти два вида оружия представляют серьезную угрозу. Затем, десять дней назад, ответ сам лег мне на колени. Мне было приказано перевезти их со склада в Калахари на оружейный комплекс за пределами Кейптауна. Мне пришло в голову, что мы могли бы передать их на хранение другой стране, нейтральной третьей стороне. Единственной страной, в которой был смысл, был Израиль.»

Джейкобс наблюдал за разнообразной реакцией сидящих за столом. Некоторые, казалось, расслабились, заинтригованные, но больше не обеспокоенные. Другие заерзали, чувствуя, что грядет нечто большее.

Блох сказал: «Девять дней назад генерал Ван Руут связался с нами, объяснил ситуацию и попросил нашей помощи. Я должен добавить, что он сделал это с большим личным риском и зная, что его карьере в Силах обороны Южной Африки придет конец. Время имело значение. Это было предложено нам за день до того, как оружие