Смерть в вишневой «девятке» - Николай Иванович Леонов Страница 3

угла дома появился человек и быстрым шагом направился к ним. Это был высокий мужчина лет тридцати в черном костюме-двойке. Его темные волосы были гладко зачесаны назад, и общий внешний вид вместе с решительной походкой и дружелюбной полуулыбкой на лице указывали на то, что мужчина не гость, а скорее кто-нибудь из наемных работников. Секретарь, помощник или кто там еще прикладывается к богачам, чтобы решать за них некоторые вопросы, на которые не хватает времени? Этот вот был послан к Маше и ее мужу-полицейскому, чтобы встретить их как долгожданных дорогих гостей и отвести к имениннику. Ну как вариант. Разве нет?

Мужчина приблизился и с любопытством уставился на Гурова. Потом перевел взгляд на Машу. Прежде чем она успела произнести хоть слово, он слегка качнулся в их сторону и сложил ладони, будто собирался молиться.

— Мы к Михаилу, — быстро проговорила Маша. — К Михаилу Егоровичу.

— И пригласительных у нас с собой нет, — заявил Гуров, начиная раздражаться.

— Они не нужны, — широко улыбнулся мужчина. — Конечно, я вас провожу. Михаил Егорович хотел устроить торжество перед домом, но синоптики обещали дождь. Поэтому церемония будет проходить в доме.

«Вот сука, — подумал Гуров. — Ты еще тут про свое золотое детство расскажи. Давно бы уже отвел к хозяину, но нет — сначала нужно наладить светскую беседу».

— Я Виктор, — протянул руку мужчина. — Извините за неудобства.

— О чем вы? — непонимающе спросила Маша.

— Вам пришлось ждать. Это мое упущение.

Гуров пожал ему руку. Не хотел, но сделал это. Виктор приглашающе развернулся всем корпусом в ту сторону, откуда пришел.

— Нам туда.

— Понятное дело, — буркнул себе под нос Гуров.

Ему вдруг зверски захотелось выпить. Ну не любил он вот это все. Ни дома эти, напоминающие теплоходы, ни тех, кто в них живет. Хотя сам бы, признаться, не отказался бы провести пару дней в роскоши. Но лишь пару дней, не больше, потому что точно знал, что если задержится, то на душе не только кошки заскребут. Снова потянет в пыль, в суету, в асфальтовые джунгли. Гуров чувствовал себя там гораздо увереннее.

Он нарочно замедлил шаг и взял Машу под руку, чтобы не ушла вперед. Когда Виктор оказался впереди на достаточном расстоянии для того, чтобы не услышать их, Гуров повернулся к жене:

— Он кто?

— Виктор? Впервые его вижу.

— То есть ты успела подружиться с хозяином дома, но ни разу его раньше не видела?

— Ни разу.

Виктор остановился, обернулся и подождал, пока гости не приблизятся. Едва Гуров и Маша поравнялись с ним, он указал на дверь в стене дома, которую не было видно с дороги.

— Проходите, пожалуйста. Прямо и налево.

— Не заблудимся? — спросила Маша.

— Никак нет, — ответил Виктор и услужливо открыл дверь.

Маша первой шагнула внутрь. Гуров последовал за ней. Они казались в небольшом холле, слева виднелся проем, скрывавший узкую лестницу, ведущую наверх. Больше никаких выходов из холла предусмотрено не было, кроме как обратно, на улицу. Виктор оказался прав насчет того, что заблудиться здесь было невозможно. Нужно было просто идти на звуки музыки. Песню о плачущей на перроне девушке сменила другая мелодия, не менее знакомая, а сама музыка играла откуда-то сверху.

— Мальчик все так же хочет в Тамбов, — пробормотал Гуров, пропуская Машу вперед и чувствуя, что начинает волноваться. Маша поднималась по лестнице осторожно, придерживая подол платья, и Гуров, следуя за ней, уже не знал, чего ему ждать, кого он встретит, будут ли там его знакомые и сколько их вообще. Пока они не поднялись, Гуров обернулся и бросил взгляд на тот участок холла, который все еще оставался в поле зрения. Он почему-то подумал, что Виктор решит замкнуть процессию. Но позади никого не оказалось.

Музыка становилась все громче, но громкость была довольно комфортной. Маша, не оборачиваясь, вытянула назад руку и пошевелила пальцами в поисках руки мужа. «Да не хочу я!» — мысленно взмолился он, но Маше ответил, и теперь они шли, держась друг за друга. Мало того что подниматься по лестнице стало жутко неудобно, так им еще и предстояло появиться на публике, держась за руки, словно влюбленные подростки. Гуров терпеть не мог эти штуки, когда взрослые люди начинали виснуть друг на друге, демонстрируя мнимую привязанность к партнеру или партнерше, что должно было указывать исключительно на любовь до гроба. Сопровождая жену на публичных мероприятиях, Гуров насмотрелся на подобные ужимки некоторых пар и каждый раз радовался тому, что они с Машей не такие. У них все было по-серьезному: актриса Мария Строева всегда шествовала чуть впереди, изредка касаясь своим плечом плеча мужа, и этого было вполне достаточно для того, чтобы окружающие сразу понимали, что вот этот хмурый мужик с недовольным лицом и есть ее спутник не только на сегодняшний вечер, но и на целую жизнь. Но сейчас-то что с ней случилось? Сначала втопила в одиночку, про мужа, кажется, вообще и не вспоминает… Теперь вот за руку его ухватила.

Гуров зря переживал. Оказавшись на самой верхней ступеньке, Маша отпустила его руку. Гуров быстро осмотрелся. Они оказались в самом настоящем ресторанном зале, наполненном непременными для торжества атрибутами. Были тут и несколько столиков на несколько персон, и изысканные стулья с высокими спинками, а с каждой спинки свисали длинные гроздья связанных между собой широких лент то ли из атласа, то ли из шелка — один хрен не поймешь. Стены «ресторана» от пола до потолка закрывали огромные полотна из той же ткани, подхваченные каким-то хитрым способом у самого пола, отчего на ткани образовывались в хаотичном порядке волны. Таким образом создавался интересный эффект — стены от малейшего сквозняка словно двигались. Под невысоким потолком покачивалась небольшая люстра, на которой сверкали самым натуральным хрустальным блеском небольшие подвески. Блеска, впрочем, и кроме люстры здесь хватало. Сверкало все: от бокалов и серебряных столовых приборов до вкраплений на розовой обивке стульев. И цвета вокруг преобладали бледные и нежные, от приглушенного золотого до умирающего розового, и Гурову пришло в голову, что он словно внутри огромного торта с кремом.

— А-а-а-а-а! — вдруг завопила Маша что есть мочи, и рука Гурова рефлекторно дернулась к поясу джинсов, где он обычно носил табельное оружие, если того требовали обстоятельства. — А-а-а! Наро-од!

Маша с восторгом посмотрела на мужа и дернула его за рукав. Гуров обернулся и с облегчением выдохнул. В самом дальнем углу, на широком диване сидели и радостно смотрели в их сторону несколько человек. Пока Гуров осматривался, он даже не обратил на них внимания.

Он был