"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 1-30 - Татьяна Юрьевна Степанова Страница 2

А ночь уходила. Тусклые московские звезды бледнели, линяли...

Дверь дома тихо открылась. На пороге показались две фигуры. Они шли к машине. Одна спотыкалась, скользила, едва не падала, другая поддерживала ее, тащила. Приехавшие на «Порше» снова куда-то отбывали. Водитель — это он лучше держался на ногах — сгрузил пассажира в салон, точно мешок, быстро обежал машину, сел за руль, мельком взглянул на себя в зеркальце и тут же отвернулся.

Его спутник, тот лысоватый в дорогом заграничном пальто, теперь кое-как застегнутом, открывавшем смятую сорочку и черный щегольской пиджак, безнадежно испорченный обильными следами рвоты на полах и лацканах, закрыв лицо руками, раскачивался взад и вперед, что-то бормоча.

Водитель пошарил рукой возле сиденья.

— Вот возьмите.., возьмите же.., салфетка.., вы испачкали костюм... — Рука его тряслась. Он все пытался вставить ключ зажигания и не мог.

Его сосед уперся лбом в ледяное стекло.

— Не надо было.., не надо было сюда приезжать, — прошептал водитель. — Черт-те что... Черт-те что! — выкрикнул он яростно.

— Господи... — Спутник его не сказал это — простонал. — Господи милосердный, и за таких ты распял себя, за таких вот ты терпел муки, отдал кровь свою, жизнь свою. За таких, что делают.., это вот?! За меня ты отдал, который.., который... — Он закрыл лицо руками. — За меня. Господи...

— Я же говорил, не надо было сюда приезжать! — шипел шофер, голос его звенел и дрожал, смуглое лицо посерело, как пепел в камине, где кончились дрова.

Он наконец справился с управлением, рванул машину так, словно стартовал не в тихом московском переулке, а где-нибудь в гонках на приз «Формулы-1».

Автомобиль синей молнией метнулся по обледенелому тротуару и скрылся из виду.

В Холодном переулке стояла мертвая предутренняя тишина. Наступал час, когда ее должен был нарушить первый троллейбус, идущий по Пречистенскому бульвару...

Глава 1

«ВАШИ ДЕЙСТВИЯ, ЕСЛИ ВЫ ВНЕЗАПНО УВИДЕЛИ ЗНАКОМЫЙ ВАМ ТРУП»

Она тысячи раз твердила себе впоследствии: лучше бы в этот день был праздник или выходной, ей не надо было бы идти на работу. Если бы она осталась дома, то не увидела бы ЭТОГО никогда. И слава Богу. Может быть, вся эта история миновала бы ее. Вся эта страна, кровавая сказка осталась бы за бортом ее жизни.

Но день был обыкновенный, рабочий. Она сидела на своем месте, как говорили там, где она трудилась и получала зарплату, — была на посту. Словно часовой при пороховом погребе.

Она — Катя Петровская, криминальный обозреватель, капитан милиции. И случилось так, что по стечении обстоятельств ей пришлось ЭТО увидеть.

По своей профессии ей приходилось быть очевидицей многих вещей. Таких, о которых добропорядочные граждане обычно стараются не вспоминать к ночи, а увидев по телевизору, жадно приникают к экранам. Смерть человеческая обычно собирает множество любопытных. И не имеет значения — смерть ли это от удара молнии в августовскую грозу или гибель от рук безжалостного наемного убийцы, нанятого коварным и корыстным врагом.

Итак, она увидела это. И если бы ей пришлось писать об этом статью, а это было ее ремесло, которым она вот уже несколько лет зарабатывала себе на хлеб насущный, она по свойственной ей привычке придумала бы началу ВСЕЙ ЭТОЙ ИСТОРИИ весьма хлесткий заголовок: «ВАШИ ДЕЙСТВИЯ, ЕСЛИ ВЫ ВНЕЗАПНО УВИДЕЛИ ЗНАКОМЫЙ ВАМ ТРУП».

А началось все с обычного служебного разговора. Разговора о том, что...

* * *

— Все происходит оттого, что ты не уважаешь своего читателя. Именно не у-ва-жа-ешь! — С такими словами Горелов начал перебирать свежие газеты, кучей громоздившиеся на его столе.

Катя только улыбнулась. Она знала все, что скажет ей этот миловидный молодой человек в очках с тонкой золотистой оправой и свитере исландской шерсти.

— Да, Катенька, да. Ты только полюбуйся на заголовки: в «Подмосковном вестнике» — «Жених из морга», в «Ведомостях» — «Секс в сапогах», в «Голосе столицы» — «Властелин туалета». А я еще до твоих журнальных статей не добрался!

— Они это едят, Костик!

Катя произнесла фразу самым легкомысленным тоном, на какой только была способна. И для пущего эпатажа достала из сумочки пудреницу и начала сосредоточенно изучать свое отражение в маленьком зеркальце.

— К тому же заголовки придумываю не я, а редактор. Почему же ты дальше не продолжаешь?

Горелов размашисто развернул газету, углубился в текст Катиной статьи и фыркнул.

— У тебя легкое перо. Легкое и наглое. Действуешь по принципу: пришла, увидела, накатала статью. И что самое интересное, все тебе сходит с рук.

— Пока, — усмехнулась Катя.

— Читатель же наш, как ты выражаешься, ест эти.., эти... — Горелов щелкнул пальцами, подыскивая наиболее деликатное слово. — Эти новости...

— Эти бредни...

— Новости. И дуреет день ото дня. Дуреет и тупеет. А все потому, что ты его не уважаешь. Впрочем, это не только твой грех. Вся пресса сейчас...

— Что делать. — Катя защелкнула пудреницу и положила ее на пишущую машинку. — Уж такая я плохая. Но признайся, Костик, что, открывая газету и скользя по заголовкам утомленно-интеллектуальным взглядом, ты среди всей этой лабуды невольно, подсознательно тоже ищешь какой-нибудь «Труп за углом», «Мафия бессмертна» и тому подобное. Хочется ведь пощекотать себе нервы, а? Хочется? Или у тебя нет нервов, Костик?

Горелов только махнул рукой. Подошел к маленькому столику у стены, где стояли общественный электросамовар, чашки, чайник, баночка кофе и чай в картонной коробке. Час послеобеденного чаепития был священен. И тратить его на пустые препирательства Горелов не собирался.

Кабинет, где происходила вся эта беседа, располагался на четвертом этаже желтого массивного здания с мраморным подъездом, украшенным внушительной вывеской: «Главное управление внутренних дел». На двери кабинета красовалась приколотая кнопками бумажка с надписью крупными печатными буквами: «Пресс-центр. Издательский отдел. Телегруппа».

— Тебе кофе или чай? — спросил Горелов, включая самовар в розетку.

— Я еще не решила. Пусть закипит. — Катя встала из-за стола и прошлась по узкому пространству между окном и двумя компьютерными стойками, придвинутыми к стенам.

— А печенье? — спросил Горелов и взглянул на часы. — Печенье хочешь? Буфет еще открыт. Могу сбегать.

— Спасибо, Костик, я худею.

— Опять? Ты же уже худела месяц назад. Снова пост?

Катя открыла шкаф и критически оглядела себя в зеркало. Килограммы, килограммы... Худей не худей, а