Испытательный полигон - Майкл Коннелли Страница 19

она задержалась на гневе. Сначала её бесило, насколько неподготовленными оказались и власти, и люди. Не хватило людей, техники, воды, чтобы остановить пламя, которое ветер нёс по ландшафту со скоростью около ста шестидесяти километров в час. Пожарные называли это «пожаром, брошенным на угли» — словосочетание, новое почти для всех в бассейне Лос‑Анджелеса, кроме тех, кто уже имел дело с огнём. Ветер подхватывал тлеющие угли, швырял их на сотни метров вперёд, в новые районы, и поджигал их среди ночи.

Потом Мэгги обуздала гнев и пустила его в дело. Она снова стала Мэгги Макфирс и работала вместе со следователями и младшими прокурорами, разыскивая и привлекая к ответственности поджигателей и мародёров, воспользовавшихся бедствием. Она проводила пресс‑конференции и заявляла, что никаких сделок не будет. Обещала довести до максимума всё, что только допустит закон. Первым под суд пошёл мародёр, который надел тяжёлую жёлтую пожарную куртку и каску, прорвался в комендантский час в престижный район Палисэдс и воровал ценности из дымящегося пепла и руин.

Каждый вечер она возвращалась в дом на Фархольм‑драйв. Мы ужинали вместе, и она выпивала один‑два бокала красного вина. Она снимала с себя доспехи Мэгги Макфирс и становилась уязвимой и нуждающейся женщиной. Нам повезло, что за годы до развода мы разделили имущество пополам. Фотографии взрослой дочери и другие дорогие сердцу вещи достались нам поровну. Да, они напоминали Мэгги о том, что она потеряла, но и о том, что у неё всё ещё есть.

Наша дочь вернулась с Гавайев на неделю и жила с нами. Каждый вечер мы собирались за обеденным столом. Разговаривали. Или выходили на веранду и смотрели на закат. Хейли всё время подталкивала нас обниматься, и один короткий день наша семья снова была вместе, как раньше, много лет назад. Я ловил себя на мысли о том, что сделал пожар — как из такого разрушения и отчаяния могло появиться что‑то настолько хорошее.

Я, разумеется, держал эти мысли при себе. Если бы я начал говорить Мэгги, что нахожу светлое в том, что для неё было только чёрным, она, скорее всего, поставила бы меня в один ряд с мародёрами, которые выдавали себя за спасателей. Через шесть недель после пожара Мэгги переехала из гостевой комнаты в спальню, которую мы делили много лет назад. Мы снова были вместе. Казалось, огонь дал нам второй шанс. Эта мысль пугала.

Я ломал голову над одним вопросом. Приняла ли она решение, продиктованное уязвимостью и инстинктивной потребностью в защите? Или же в ней проснулись настоящие чувства? Возродились ли наши отношения, как семена полевых цветов, пробуждённые пожарами? Ответов у меня не было. Я снова был рядом с любовью всей своей жизни, с женщиной, которую считал навсегда потерянной. И был готов вынести на себе любую степень вины, только бы удержать её рядом.

Глава 14.

Дело «Рэндольф против Тайдалвейв» в федеральном суде было отложено. Маркус Мейсон сообщил, что потерял дом в Малибу во время пожара, и попросил отсрочку, чтобы позаботиться о семье, пока они переживают травму. Суд вошёл в положение. Судья Рулин дал ему половину из запрошенных шестидесяти дней.

Потом Циско проверил документы на недвижимость и выяснил, что Мейсон потерял не жилой дом. Сгоревшее здание было инвестиционной недвижимостью. Летом он сдавал его за двадцать пять тысяч долларов в месяц. Настоящий дом Мейсона находился в Беверли‑Хиллз и не пострадал.

Я не стал сообщать об этом суду. Я подождал. Знал, что эта информация ещё может пригодиться. Я возражал против отсрочки, но она в итоге пошла мне на пользу. Дополнительное время позволило лучше организовать процесс, укрепить слабые места и сделать последний рывок по делу Наоми Китченс.

Двое свидетелей, которых мы уже «посадили в клетку», были родителями стрелка — Аарона Колтона. Они избегали меня, пока я не добился повестки от судьи Рулин, обязывающей их явиться для допроса. Циско отследил их до тайного убежища под названием «Убежище» в Палм‑Спрингс. Он проследил за ними от охраняемого жилого комплекса до ресторана и вручил повестку.

Я назначил их допрос на разные дни в Лос‑Анджелесе. Решил начать с отца. Я предполагал, что с ним будет сложнее всего — именно он купил пистолет, которым воспользовался его сын. Я арендовал офис в здании рядом с судом. Мой склад не подходил для допроса свидетелей, которые и так не горели желанием говорить.

Но Брюс и Триша Колтон пришли вдвоём в назначенное время — на допрос Брюса. Я сказал, что присутствие Триши не обязательно. Тогда они рассказали мне то, что изменило всё дело.

— Мы хотим подать в суд на «Тайдалвейв» за то, что они сделали с нашим сыном, — сказал Брюс. — Мы хотим, чтобы вы взялись за это дело.

— Мы знаем, что наш сын совершил нечто ужасное, — добавила Триша. — Но «Клэр» была как наркотик. Она влияла на него. Он сделал страшный поступок, но это был не он, мистер Холлер. Это был не наш мальчик. Это была она. И теперь мы его потеряли.

— «Тайдалвейв» должен заплатить, — сказал Брюс. — Они несут такую же ответственность, как и Аарон. А если честно — больше.

Неожиданно, но идеально ложилось в мою стратегию. Я посоветовался с Брендой Рэндольф и получил её согласие на новое дело. После этого подал иск о халатности против «Тайдалвейва» от имени Колтонов. Я ссылался на ответственность компании за действия их сына, совершённые при убийстве Ребекки Рэндольф. Затем я подал ходатайство об объединении дел Колтонов и Рэндольф в одно производство.

Близнецы Мейсон возражали. Но было очевидно: дела идентичны по доказательствам и основаниям иска. Судья объединила их. В утешение Мейсонам она перенесла начало процесса на апрель, чтобы дать им дополнительное время подготовиться и допросить Колтонов.

Пока приближалась дата суда, мы продолжали работу с другими свидетелями. Я поручил Джеку Макэвою поддерживать контакт с Наоми Китченс. Она не обещала передать документы или выступить в суде, но продолжала разговаривать с ним. Джек ещё дважды ездил в Пало‑Альто, чтобы встречаться лично. Каждый раз Наоми была на грани согласия, но в последний момент отступала, ссылаясь на страх перед репрессиями против себя и дочери.

Макэвой съездил и в Сан‑Франциско — к Лили Китченс, которая училась в Университете Сан‑Франциско. Он пытался заручиться её помощью, чтобы склонить мать к сотрудничеству, но и это не сработало.

Самым важным, что было у нас, помимо свидетелей, оставалось содержимое ноутбука убийцы. Оно