Эркюль пуаро (сборник) (СИ) - Кристи Агата Страница 68

Темноволосый молодой человек, которого нам представили как кузена, мистера Роджера Лемезюрье, задержался, и мы втроем вышли на улицу.

– Это довольно любопытная история, – заметил кузен. – Возможно, она заинтересует мосье Пуаро. Я слышал о вас, мосье Пуаро, от Хиггинсона. Он говорит, вы мастер психологии.

– Да, я изучал психологию, – осторожно признал мой друг.

– Вы заметили выражение лица моего кузена? Он был сражен, не так ли? А знаете почему? Стародавнее фамильное проклятие! Не желаете услышать эту историю?

– Было бы очень любезно с вашей стороны рассказать мне ее.

Роджер Лемезюрье взглянул на свои часы:

– Времени еще много. Я встречаюсь с ними на вокзале Кингз-Кросс. Итак, мосье Пуаро, род Лемезюрье очень древний. В далекие времена Средневековья один из тех древних Лемезюрье стал подозревать свою жену в измене. Он обнаружил эту леди в компрометирующей ситуации. Она клялась, что была невинна, но старый барон Хьюго не слушал ее. У нее был один ребенок, сын... и он клялся, что это не его ребенок и что он никогда не признает его своим наследником. Я забыл, что именно он сделал... Некоторые, увлекаясь средневековыми представлениями, считают, что замуровал мать и сына живыми; в любом случае он убил их обоих, и она, умирая, настаивала на своей невиновности и прокляла весь род Лемезюрье. Проклятие состояло в том, что ни один первенец мужского пола, родившийся в семье Лемезюрье, никогда не будет наследником. В итоге по прошествии времени невиновность той дамы была полностью доказана. Я полагаю, что старый Хьюго надел власяницу и провел остаток своих дней в постах и молитве. Но странная вещь заключается в том, что с тех самых пор ни один первенец мужского пола не наследовал титул барона. Он переходил к братьям, к племянникам, к младшим сыновьям... но только не к старшему сыну. Отец Винсента был вторым из пяти сыновей, его старший брат умер в младенчестве. Конечно, всю войну Винсент был уверен, что если кому-то и суждено умереть, то именно ему. Но, что довольно странно, его два младших брата были убиты, а сам он прошел войну и остался целым и невредимым.

– Интересная семейная история, – задумчиво сказал Пуаро. – Но сейчас умирает его отец, а он, как старший сын, становится наследником?

– Именно так. Проклятие, должно быть, выдохлось... не в силах противостоять напряженности современной жизни.

Пуаро покачал головой, как будто осуждая шутливый тон своего собеседника. Роджер Лемезюрье вновь глянул на часы и заявил, что ему пора бежать.

Продолжение этой истории стало известно на следующий день, когда мы узнали о трагической смерти капитана Винсента Лемезюрье. Он ехал на север, в Шотландию, почтовым поездом и ночью, должно быть, открыл двери вагона и выбросился на полном ходу. Потрясение, вызванное несчастным случаем с его отцом, вероятно, вызвало некоторое временное умопомрачение. Странное суеверие, господствующее в семье Лемезюрье, было упомянуто в связи с новым наследником, братом его отца, чей единственный сын, Рональд Лемезюрье, впоследствии утонул в реке Сомме.

Я полагаю, что наша случайная встреча с молодым Винсентом в последний вечер его жизни разожгла наш интерес ко всему, что имело отношение к семье Лемезюрье, поскольку два года спустя мы с некоторым интересом отметили смерть Рональда Лемезюрье, который ко времени его наследования фамильного имения был уже хроническим больным. Преемником стал его брат Джон, здоровый и бодрый мужчина, у которого был сын – студент Итона.

Определенно некий злой рок омрачал жизнь рода Лемезюрье. Приехав на очередные каникулы, этот юноша умудрился застрелить себя. Смерть его отца произошла внезапно, в результате укуса осы, и титул по наследству перешел к его младшему пятому брату – Хьюго, с которым, как мы припомнили, мы и встречались в тот трагический вечер в «Карлтоне».

Не имея никаких объяснений этой исключительной серии несчастий, выпавших на долю рода Лемезюрье, мы не были лично заинтересованы в этом деле, но уже близилось то время, когда нам предстояло занять более активную позицию.

Однажды утром нам доложили о приходе миссис Лемезюрье. Это была высокая, энергичная женщина лет тридцати, производившая впечатление на редкость решительной и здравомыслящей особы. В говоре ее слышался слабый американский акцент.

– Мосье Пуаро? Я рада познакомиться с вами. Мой муж, Хьюго Лемезюрье, встречался с вами как-то раз много лет назад, но вы едва ли помните тот случай.

– Я помню его отлично, мадам. Это случилось в «Карлтоне».

– У вас просто замечательная память. Мосье Пуаро, я очень обеспокоена.

– Что же вас беспокоит, мадам?

– Мой старший сын... Вы знаете, у меня два сына. Рональду – восемь, а Джеральду – шесть лет.

– Продолжайте, мадам. Почему вы беспокоитесь за малыша Рональда?

– Мосье Пуаро, за последние шесть месяцев он три раза был на волосок от смерти: сначала он чуть не утонул этим летом, когда мы отдыхали в Корнуолле; затем он выпал из окна детской, а потом чуть не умер, отравившись трупным ядом.

Возможно, выражение лица Пуаро даже слишком красноречиво отразило его мысли, поскольку миссис Лемезюрье, едва переведя дух, поспешила добавить:

– Разумеется, я понимаю, вы думаете, что я просто глупая женщина, делающая из мухи слона.

– Нет, право, мадам. Огорчение любой матери вполне оправданно в таких случаях, но я не понимаю, как могу вам помочь. Я не le bon Dieu[87], чтобы управлять волнами; для окна детской я предложил бы вам железные решетки, а для качества пищи... что может сравниться с материнской заботой?

– Но почему все эти вещи случались с Рональдом, а не с Джеральдом?

– Случай, мадам... просто le hasard[88]!

– Вы так считаете?

– А что думаете вы... вы и ваш муж?

По лицу миссис Лемезюрье пробежала тень.

– С Хьюго разговаривать бесполезно... он не хочет ни о чем слушать. Возможно, вам приходилось слышать, что есть некое фамильное проклятие... о том, что ни один из старших сыновей не может стать наследником. Хьюго верит в него. Он полностью поглощен этой семейной историей, и он в высшей степени суеверен. Когда я поделилась с ним своими страхами, то он сказал, что это проклятие и никто из нас не в силах предотвратить его. Но, мосье Пуаро, я родом из Америки, и мы не слишком верим в проклятия. Мы любим их как некую принадлежность подлинного аристократического рода... они придают некую тайну, загадочность, ну, надеюсь, вы понимаете. Я была простой опереточной актрисой, когда Хьюго познакомился со мной... и я думала, что история о его семейном проклятии рассказывается просто ради красного словца. Понимаете, о таких вещах приятно вспоминать у камина зимними вечерами, но когда это касается одного из твоих детей... Я просто обожаю моих детей, мосье Пуаро, ради них я готова на все.

– Поэтому теперь вы склонны поверить в это семейное предание, мадам?

– Может ли предание подпилить ствол ивы?

– О чем вы говорите, мадам? – в изумлении вскричал Пуаро.

– Я сказала, может ли предание... или некий призрак, если вам так угодно назвать его, подпилить ствол ивы? Я не рассказала вам кое-что о Корнуолле. Любой мальчик мог заплыть слишком далеко и... хотя Рональд научился плавать уже в четыре года. Но с ивой иной случай. Оба мальчика сильно расшалились. Они обнаружили, что могут лазить взад-вперед по стволу ивы. Они часто играли так. Однажды – Джеральда в это время не было дома – Рональд лазил туда и обратно без остановки, и вдруг ива сломалась, и он упал. К счастью, он не получил серьезных повреждений. Но я пошла и исследовала эту иву: ветка была подпилена, мосье Пуаро... заранее подпилена.

– То, что вы рассказали мне, очень серьезно, мадам. Вы говорите, вашего младшего сына в это время не было дома?

– Да.

– А в момент отравления он тоже отсутствовал?