Стеклянная шестерёнка - Акили Страница 6

– Это не ошибка! – продолжал распаляться Вильямсон с красным от гнева лицом. – Это саботаж!

– Отец, давайте дождёмся результатов расследования.

Вильямсон на это только вскинул руки:

– Толку от этих бобби2! Констебль мне прямо заявил, что у меня взорвалось «что-то опасное»! Тупица! Что они понимают в технологиях? Там не могло ничего взорваться! Чертежи идеальны! Это подрыв! Саботаж!

Инес усадила отца на диван и разожгла камин из той самой газеты. В доме было паровое отопление, но иногда Вильямсону доставляли радость напоминания о старых временах свечного света, тёплого очага и лошадиные экипажи. Но он никогда не признается в этом на публику. Перед людьми Вильямсон подтрунивал над «древними» аристократами и продвигал позиции капиталистов во всех сферах жизни. Он стал для людей воплощением прогресса и изо всех сил держал этот образ.

– Отец, тебе нельзя много волноваться. Ты уже не так молод, – напомнила Инес мягко, как приличная и заботливая дочь.

– Я перестану волноваться, когда наше наследие надёжно пустит корни в этом городе.

– Да куда уж надёжней. Стоит только в окно взглянуть, и всё напоминает о вас.

Вильямсон на это пренебрежительно махнул рукой:

– А, эти стервятники только и ждут моего промаха. Они ездят на моих паромобилях, читают при моём свете, греются от моих паровых котлов, сверяют время по часам из моих деталей, дарят детям мои механические игрушки, но мечтают столкнуть меня в бездну и самим занять пьедестал прогресса. Это был подрыв! – Вильямсон убеждённо ударил кулаком по ладони.

– Если это было преступление, то его должны расследовать, – кивнула Инес.

– Бобби бесполезны. Они тупы, как пробки от бутылок, когда дело касается технологий.

– Тогда обратитесь к тому, кто знает в них толк. Я слышала, мистер Эдельхейт…

– Что? Этот хлыщ?! Он смотрел на пожар в моём цехе как на красивый закат. Эти его дьявольские глаза…

– Отец, – терпеливо заметила Инес, – я разузнала о нём. Он действительно известный детектив, хоть и не официально. Он раскрывал громкие дела, о нём писали в газетах. В Пентовере даже песню про него сложили. Вдруг он поможет?

– Где это ты всё разузнала? – нахмурился Вильямсон. – Ини, ни во что не вмешивайся. Твой долг – дать нашей семье наследника. Когда закончится твой траур, я найду тебе приличного мужа. А пока…

Вильямсон встал с шёлковых подушек и поправил накрахмаленный воротник рубашки. Он снова был тем джентльменом, которого привык видеть Гласстон, полным достоинства и уверенным в себе.

– Вот что мы сделаем. Этот Эдельхейт сам явится ко мне с просьбой расследовать дело. Раз у него такой аппетит на загадки, как он говорит, он не упустит своего. И когда он попросит, я скажу ему: «Отказываюсь!» Посмотрим, что он тогда сделает.

Вильямсон сбросил с себя домашний халат и засобирался.

– Отец, куда вы?

– Ловить двух зайцев одним капканом.

* * *

Гласстон проносился за окном паромобиля. Ритм его жизни бился подобно взволнованному сердцу. Любой, кто приезжал сюда, был вынужден ускорять ход: быстрее идти, быстрее оглядываться по сторонам, быстрее перебегать дорогу. Но для местных жителей такая суета стала привычна, и они куда чаще иностранцев смотрели на часы.

Вильямсон заглянул в свои и постучал тростью по стеклу впереди. Водитель заворочал рычагами и, замедляя ход, прижался к обочине. Затем поспешил выйти и открыть дверь пассажиру. Вильямсон вышел и поднял голову к массивному каменному зданию. Из приоткрытых окон слышался стук печатных станков и щёлканье перебираемых клавиш. Огромные буквы на фасаде гласили: «Стонбай».

Когда-то эту фамилию можно было увидеть разве что в «подвале» мелкой газетёнки. Теперь её носитель заседал в богато обставленном кабинете за столом из чёрного дерева, а дым дорогих сигар витал в воздухе вместе с ароматом кофе.

Когда Грегор вошёл, Стонбай заседал на обычном месте и читал свой утренний «шедевр». Несмотря на неспокойную работу, годы пощадили Стонбая и он сохранил юношеский пыл и журналистский нюх. Хотя, возможно, он черпал вдохновение в авантюристских романах, один из которых как раз лежал на столе с закладкой.

Стонбай одевался у лучших портных города и всегда по-особому пах. Производитель мыла уже несколько лет выпускал ограниченную партию товара, где каждое наименование имело уникальный аромат, стоило сумасшедших для мыла денег, но зато носило имя одного из «торговых принцев». Так любая собака издалека почует, что приближается важная шишка. И Стонбай неизменно пользовался своим «именным» мылом и пах кофейными зёрнами и виноградом. Для Вильямсона тоже выпустили «своё» мыло, но он предпочитал не замечать, что к нему таким образом нагло подмазываются.

Едва Вильямсон вошёл в редакторский кабинет, как Стонбай расплылся в улыбке:

– Мистер Вильямсон! Мой любимый инфоповод!

– Мистер Стонбай… Смотрю, цветёте и пахнете.

– А как же иначе? Тираж раскупили уже к обеду. – Стонбай победно ухмыльнулся и откинулся на спинку кресла. – Чем громче новость, тем богаче я. И неважно, какой у неё оттенок.

– Вы наживаетесь на моей беде, сэр, – нахмурился Вильямсон, присаживаясь напротив собеседника.

– Что вы, друг мой! Здесь нет ничего личного. Я всегда писал о ваших делах беспристрастно. Весьма соболезную вашему происшествию.

У Стонбая не нашлось бы и унции соболезнования. Он – делец до костей. Именно по этой причине они когда-то с Вильямсоном и сработались. И Грегор намеревался использовать эту черту Стонбая снова.

– Ваши статьи обычно хлёстки и метки, но в этот раз вы промахнулись, сэр, – перешёл в наступление Вильямсон и не без удовольствия заметил, как ухмылка сползает с лица Стонбая.

– О каком же промахе вы говорите, мистер Вильямсон?

– Вы взяли не то направление.

– А по-моему, очень даже то, – улыбнулся краем рта Стонбай, снова намекая на распроданный тираж.

– Нет, сэр. Я знаю, чего вы на самом деле хотите. И я дам вам это.

Газетный магнат сложил пальцы в замок и заинтересованно наклонился вперёд:

– Звучит интригующе. Кажется, подобное вы говорили и лет двадцать – двадцать пять назад.

– И я оказался прав! Стонбай, вы можете неделю топтаться по моей репутации, но вряд ли ваш хороший улов продлится дольше. Вашим покупателям всегда нужны неожиданные повороты! Газета для них – всё равно что бульварная книжонка, от которой ждут захватывающего сюжета и развлечения. – Вильямсон кивнул на затёртую книгу на столе. – Я дам вам такой сюжет, и его хватит на целый роман.

Два дельца посмотрели друг другу в глаза и тут же нашли там взаимопонимание. На следующий день на