Смерть куртизанки - Данила Комастри Монтанари Страница 17

Уважения Руфо невозможно было добиться лестью, какой бы ловкой она ни была, и поэтому он не стал уверять его в весьма неправдоподобной перемене мнения, а решил искренне поделиться с ним своими мыслями.

— В самом деле, Фурий Руфо, твои нападки нередко казались мне чрезмерными и старомодными. Но эти таверны действительно превратили Рим в нечто похожее на трюм, полный крыс. А кроме того, Клавдий говорит очень разумно, когда предостерегает об опасности пожаров. Я сам как-то раз чудом спасся от такой беды, в Велабро.

— Это оттого, что посещаешь заведения, недостойные сенаторского звания, молодой коллега.

— Увы, я не так уж и молод и сегодня по-другому смотрю на многие вещи. Мне очень хотелось бы обсудить с тобой кое-что. Я был бы рад, если бы ты оказал мне честь и уделил немного твоего драгоценного времени.

Руфо взглянул на него с любопытством и, помолчав, ответил с нескрываемым вызовом:

— Буду рад видеть тебя гостем, Аврелий, только не жди встретить в моём доме кутёж с музыкантами, играющими на кифаре и самбуке. Простая еда, которая устраивала наших славных отцов, годится и мне. Можешь отведать её за моим столом. Моя дочь и её верные служанки приготовят незатейливую трапезу. Не уверен, правда, что ты оценишь, поскольку наверняка привык к язычкам фламинго и устрицам с Лукринского озера[40]. Достоинство дома и серьёзный, взвешенный разговор смогут ли заменить тебе впечатляющие блюда финикийских поваров и жеманных восточных танцовщиц?

— Понимаю теперь, как мало ты меня уважаешь, Руфо, и думаю, ты прав. Если я и участвую в пышных застольях, это не значит, что они нужны мне. Я никогда не отказываюсь от развлечений, если представляется случай, но, как научил меня мудрый Эпикур, я очень осторожен, не желая превратиться в их раба. Думаю, что можно и нужно пользоваться всеми удовольствиями, что дарит нам наша короткая жизнь. Я научился наслаждаться не только благами, которые даёт богатство, но и более простыми радостями. Разделить с тобой обед и побеседовать для меня гораздо приятнее, чем получить приглашение в императорский дворец. И я считаю это большой честью, — совершенно искренне добавил Аврелий.

— В таком случае приходи через два дня, если хочешь. Но ещё раз предупреждаю: у меня не увидишь ни глупой роскоши, ни бездумного расточительства.

— Удовольствие тем желаннее, чем исключительнее. С нетерпением буду ждать встречи. — Глядя на Руфо, который был на голову ниже его, Аврелий тем не менее испытывал робость.

— Ave atque vale[41], — распрощался с ним старик и, коротко кивнув, с большим достоинством стал спускаться по ступеням курии.

Аврелий улыбнулся, весьма довольный тем, как повернулись события. Он чувствовал себя преотлично и с нетерпением ожидал ужина с суровым коллегой.

Теперь у него появится возможность раскрыть загадку смерти Коринны. А если эта встреча и не поможет ему напасть на след убийцы, он всё равно будет рад случаю поближе познакомиться с такой интересной личностью, как Руфо. Для него не было ничего увлекательнее, чем возможность заглянуть в душу человека, тем более такого исключительного.

В хорошем настроении направился он к своему паланкину. Чёрные как уголь нубийцы ожидали на солнцепёке, пот блестел на их крепких мускулах. Увидев подходившего Аврелия, они тотчас вскочили и встали возле ручек паланкина.

Жизнь на форуме кипела и бурлила. Шумное многоголосие толпы, окружавшей патриция со всех сторон, не досаждало ему.

Ещё раз с любовью взглянув на это сердце Рима, он перевёл взгляд на рощицу весталок и поблагодарил милостивых богов, в которых не верил, за то, что родился римским гражданином.

V

ВОСЬМОЙ ДЕНЬ ПЕРЕД ИЮЛЬСКИМИ КАЛЕНДАМИ

На следующий день Аврелий проснулся рано.

Полный энергии, он торопливо оделся без помощи слуг, приветствовал нескольких клиентов подходящими случаю фразами и наделил их парой сумок со щедрыми подарками, а затем быстро направился к выходу, стараясь избежать встречи с Парисом, своим докучливым управителем, который ожидал его у входа со счетами.

Проходя мимо окошка раба-привратника, патриций страшно рассердился при виде громко храпевшего Фабеллия и снова задался вопросом, почему он должен содержать этого раба, если любой злоумышленник может спокойно войти в дом, не нарушая его отдыха в любовных объятиях Морфея.

На опасную нерадивость привратника не действовали ни угрозы, ни увещевания, так что Аврелий смирился с тем, что придётся содержать Фабеллия до того дня, когда старость заботливо переправит его от сна к смерти.

Аврелий не вызвал паланкин и, выйдя на дорогу, которая из переулка на Виминальском холме вела к Викус Патрициус[42], пешком направился в нижний город.

Субура была недалеко. Предусмотрительный сенатор позаботился одеться попроще — в довольно короткую тунику, чтобы не запачкаться, и лёгкий плащ. Дойдя до конца переулка, прежде чем свернуть направо и пройти дальше в народный квартал, он ненадолго заглянул на улицу Арджилетум, где находились лавки самых известных римских книготорговцев и переписчиков.

Обычно Аврелий пользовался услугами семьи Сосиев. Их мастерская переписчиков находилась как раз рядом с форумом, в переулке Туску. Но он не отказывал себе и в удовольствии побродить и среди простых лавочек на соседних улочках, рассматривая свитки и вдыхая резкий запах смолы, долетавший из мастерских сапожников поблизости.

— Ave[43], благородный Аврелий, — обратился к нему один из книготорговцев. — Наверное, ищешь интересные свитки? У меня есть кое-какие редкости, могу показать.

Несколько раздосадованный, Аврелий понял, что переодевание не помогло. С другой стороны, ему не так уж и нужно было оставаться неузнаваемым, хотелось просто покружить по самым бедным кварталам, не слишком выделяясь из толпы.

— В другой раз, Флавианий, спасибо, — коротко ответил он, но торговец не хотел отпускать одного из своих самых щедрых клиентов, не продав ему хоть что-нибудь.

— К твоим услугам! Не забудь, что я купил трёх новых, очень искусных переписчиков и теперь беру заказы. — Потом, сообразив, что сейчас, видимо, не удастся всучить клиенту какой-нибудь немыслимо дорогой кодекс, Флавианий учтиво раскланялся и отступил.

С любопытством осматриваясь, Аврелий прошёл от Кливус Субуранис до Портика Ливии. В живописной толпе заметил нескольких беременных женщин, которые шли со своими дарами в соседний храм Юноны Лучины, покровительницы рожениц.

«Если аристократия рискует выродиться из-за отсутствия потомков, то плебс постарается её заменить», — подумал Аврелий, всей душой презиравший законы Августа, которые тот издал, чтобы увеличить рождаемость в среде аристократов.

Вскоре сенатор оказался в сердце квартала, пользующегося в Риме самой дурной славой.

Даже ему, человеку, который родился и вырос в этом городе, нелегко было найти в Субуре нужный дом: огромные инсулы