Коллекция Энни Мэддокс - Шарлотта Брандиш Страница 12

– Да, мисс Эппл, обещаю! Вот чтоб мне провалиться… или… или чтоб меня бешеные собаки сгрызли! Или чтоб сто гадюк искусали! Я ради вас на всё готова, честно! – стоя на цыпочках, взъерошенная и разгорячённая, точно щенок, которого вдоволь потрепали за ушами, Энни совсем не походила на девушку двадцати лет от роду. Скорее, на ребёнка лет двенадцати, не старше, как будто в какой-то момент её тело и разум отказались расти и развиваться, навсегда сковав её узами полудетства.

– Вот и славно, Энни, вот и умничка. А теперь иди к мисс Чу… Гриммет и спроси, не нужна ли ей помощь с младшими. Сегодня день купания, и ей наверняка не помешает ещё одна пара рук. Иди, детка, иди, у меня ещё так много работы… – и мисс Эппл легонько подтолкнула девушку к выходу.

Когда та унеслась выполнять поручение, в записной книжке появились новые записи: «Зеркала у Энни, два разбиты. Всё-таки взять у доктора хлорал? На всякий случай?»

Глава четвёртая, в которой Оливия Адамсон и мисс Эппл получают письма, мистер Бодкин выволочку, Энни Мэддокс новые украшения и заклятого врага, а Сент-Леонардс прощается с Мэттью Перкинсом

Торжественные звуки гонга донеслись с первого этажа и поплыли вверх, будто дым, заполняя собой утреннюю тишину Сент-Леонардса и возвещая начало нового дня. Три девушки, сидевшие за круглым столом, замерли, прислушиваясь к невидимым вибрациям.

– Сегодня Мэттью Перкинс, – заметила Дороти. – В последний раз… – девушка вздохнула и уверенно нашарила в ящике, стоящем по левую руку, коробочку с бисером, отмеченную крупной шершавой бусиной.

– Как думаете, девочки, в Элмфилде его вылечат? Мисс Чуточка говорит, что там можно целыми днями прохлаждаться на террасе, гулять по саду и грызть леденцы, – Луиза Мартин, не отвлекаясь от шитья, мечтательно подняла светлые брови, живо представляя эту заманчивую картину.

– А ещё там все едят лимонное мороженое и запивают кларетом! – неосторожно вмешалась третья девушка, и подруги тут же принялись беззлобно её высмеивать:

– Само собой, Бекки, и взбитые сливки на обед!

– И меренги на ужин!

– А по воскресеньям – фруктовое желе! И никому не разрешают встать из-за стола, пока не съешь четыре порции!

– Про мороженое и кларет мисс Чуточка сказала, – обиженно протянула Бекки. – Я же не сама это придумала?

– Ну, уж если мисс Чуточка сказала, тогда конечно. Каждому известно, что лимонное мороженое – верное средство от белой чумы. А от сыпухи – заварной крем. От скарлатины ириски, от коклюша ячменный сахар, от горячки малиновый мусс!

– От проказы – яблоки в карамели! – почувствовав, что подруга выдохлась, в игру вступила Дороти. – От кори имбирные коржики! От водянки мармеладные пиявки! От холеры плам-пудинг! От попугайной болезни миндальные вафли!

…Дурачась и поддразнивая легковерную Бекки, подруги не прекращали трудиться. Тонкие девичьи пальцы двигались ловко и быстро, хотя в комнате не зажигали света, и утренние сумерки ещё окутывали и высокий шкаф в укромной нише, и три аккуратно заправленных кровати, стоявшие в ряд у окна, и стол, на котором тесно соседствовали коробки с бисером, нитками и разноцветными лоскутками мягкого бархата, нежного шёлка и шершавой ломкой парчи.

Луизе, как менее опытной мастерице, доставалась пока что самая простая работа – плести из тончайшей атласной тесьмы коврики и драпировки. Дороти и Бекки сообща трудились над заданием посложнее, и острые иглы с продетыми в них золочёными нитями так и сновали над бархатом, превращая его в произведение искусства. Неукоснительно соблюдая заданные параметры, они украшали миниатюрные балдахины искусной вышивкой, то и дело проверяя чуткими подушечками пальцев выпуклый рисунок и замирая, если возникало подозрение, что ткань сморщилась из-за чересчур туго стянутой нити.

Нарочитое веселье быстро сошло на нет. Мэттью Перкинс был уже третьим воспитанником, с кем приходилось расставаться по причинам весьма прозаическим, но от этого ничуть не менее печальным, и девушкам, несмотря на всю их смешливость, расхотелось поддразнивать Бекки.

Все три работали молча до второго гонга, призывавшего на завтрак старших обитателей Сент-Леонардса, и, когда их острый слух вновь уловил тягучие маслянистые звуки, медленно плывущие сквозь этажи и перекрытия особняка, они одновременно встали, и каждая уверенным жестом сняла со спинки стула закреплённую там специальным образом трость с каучуковым набалдашником. Выйдя из комнаты, девушки гуськом направились к лестнице, а затем начали спускаться, высоко держа головы и не глядя под ноги. Лица их приняли сосредоточенное выражение, губы слабо шевелились, отсчитывая ступеньки, а в открытых глазах застыл сумрак, из которого ни одной из них не было выхода.

***

Неоспоримое преимущество жизни в одиночестве заключается в том, что завтракать совсем не обязательно за столом. Для этих целей вполне сгодится любое уютное местечко c ровной поверхностью. А уж если в доме имеется окно с низким и широким подоконником, выходящее в сад, то выбор очевиден.

В тот час, когда младшие воспитанники Сент-Леонардса уже расправились с сытным завтраком миссис Мейси, а старшая группа ещё только приступила к овсянке, сдобренной свежим сливочным маслом с дружественной приюту фермы, Оливия Адамсон, высокая и стройная девушка в полосатой пижаме, неторопливо хрустела тостами с апельсиновым джемом и лениво просматривала газеты. Рядом, на подносике для корреспонденции, лежала стопка счетов и тонкий конверт со штемпелем Восточного Лондона.

Никто в здравом уме не начинает такое утро со счетов, а письмо Оливия приберегла на сладкое. Весеннее солнце сквозь стекло ощутимо грело ей бок, ласково касалось щеки, распущенных длинных волос и, воспламенив позолоченный ободок на фарфоровой чашке, забавлялось тем, что разбрасывало по клетчатому пледу и стенам оконной ниши дрожащую россыпь искр. Девушка взглянула наверх – в просвете меж ветвей старого платана голубело небо с обрывками облаков, и её накрыла истома. Захотелось продлить эти мгновения бездумного довольства жизнью, которые та порой дарит просто так, позабыв вести скрупулёзный отсчёт и милосердно замедлив ход времени.

Риджентс-парк? В самом деле, почему нет? Взять этюдник, найти тихое местечко у воды и попробовать смешать берлинскую лазурь и сепию, чтобы передать на холсте прозрачность утреннего света, его сквозистые мозаичные тени и густоту там, где к небесным оттенкам примешивается сочность вновь победившей зелени. О, это сложная задача для новичка, но какая заманчивая!.. Решено. Преступно упускать такую натуру, и Оливия, торопливо допивая остывший чай, взялась за письмо, мысленно уже прикидывая, какие кисти она уложит в рабочий ящик и стоит ли брать с собой зонт.

Однако этим идиллическим планам осуществиться было не суждено.