Песики & Детектив - Артур Гедеон Страница 57

— Эх, если бы Иля закололи вилами, мы бы уже раскрыли дело… — пригорюнился Славик и снова принялся мысленно вычислять злодея, шевеля губами.

Ниночка в черном платье сидела во главе стола, принимала соболезнования и уже несколько десятков раз выслушала, каким прекрасным человеком был ее дед. Ужин деревенские тоже хвалили, но, по местной традиции, все больше налегали на спиртное.

В конце вечера я заметила, что Ниночка о чем-то взволнованно беседует с Никитой. Я подошла, чтобы узнать, не нужно ли чем-то помочь. Оказывается, девушка не могла найти ключи от квартиры деда.

— Я все книги пересмотрела, ничего такого. И подумала, что дед мог хранить ту книгу в квартире. Хотела завтра съездить. Проверила ключи в серванте — а их нет.

— Кто мог взять ключи? — удивился Никита.

— Тут половина деревни сегодня, — ответила я. — Кто угодно. Или это могли сделать раньше.

Ниночка кивнула:

— Не проверяла их после похорон. Может, ключей уже и тогда не было.

Я предположила, что связку могли просто переложить. Но узнать это мы пока не могли. Анна Павловна ушла пораньше, пояснив, что к ней на выходные приехала дочка с внуком. Но она обязательно зайдет к нам утром, чтобы помочь с уборкой.

— Спросим завтра. Сегодня я уже ни на что не способна.

— Тут такое дело… — перебил меня Никита и почему-то покраснел. — У меня есть еще одни ключи.

На наш невысказанный вопрос он пояснил следующее:

— Да случайно вышло. После деревни мне надо было еще какое-то время пожить в Муроме, пока оформляли исследования. И старик предложил квартиру сына, дал ключи. Сказал, там нет ничего ценного, старая мебель. Сын выпивал, вот они ничего и не покупали. Чтобы не вынес. Извини, Нина…

— Ничего…

— Может, это не очень красиво. Но со мной тогда один приятель попросился пожить, я решил, что большого вреда не будет. Но мы с ним в разное время приходили, и он сделал себе дубликат ключа. Потом отдал его мне. А я не стал отдавать старику, чтобы не признаваться, что пускал кого-то в квартиру. Но там был полный порядок, я даже унитаз починил. И лейку новую купил. Когда сейчас собирался сюда, эти ключи захватил, чтобы отдать Нине.

Я облегченно выдохнула: никакого криминала. Мне упорно не хотелось подозревать в чем-то симпатичного парня.

— Отлично! Значит, даже если те ключи не найдутся, завтра съездите и поищете книгу.

Когда в доме стало совсем душно да еще надрывно запела принесенная Хромым Доктором гармонь, я с удовольствием вышла подышать в сад. Там я сразу заметила Виталину Федоровну. Та что-то искала в сумке, досадливо цокая языком.

— Надо же, пакет забыла. Хотела Володькиных слив собрать, очень уж они у него вкусные.

Заметив меня, к крыльцу сразу же подбежала уже освоившаяся во дворе собака. Федоровна опасливо отступила:

— Здоровущая такая. Анька ее прикормила, а теперь она тут шляется.

— Анна Павловна? — удивилась я.

— Как-то с месяц назад вечерком к Аньке зашла, хотела яиц спросить. Моего снова в больницу направили, хотела ему с собой отварить. Ну и пирог какой-то испечь. Но дома ее не было. Я обошла дом по кругу, думала, она в сарае возится. У нее позади дома что-то типа пристроечки. Ее не было, но я услышала, будто цепь позвякивала. И кто-то возился, вздыхал. Я нос сунула в щель между досками, но Анька сзади подошла. Я аж подпрыгнула.

— Вы спросили, кто у нее во флигеле?

— Сказала, мыши скребутся да ветер завывает. Только я не совсем дура, собаку разглядеть успела. Видать, хотела при дворе держать, чтобы волков отгоняла, козу ее стерегла. Но псина, наверное, курей гонять стала, вот Анька ее и погнала.

— Как же можно? Ведь живое существо.

— У, милая, это вы такая жалостливая. Анька такая: если что решила — так и сделает. Вот и на Иля нацелилась…

В очередной раз усмехнувшись «разборкам» заклятых подружек, я пошла в дом за пакетом. Когда все, покончив с «посошками», разошлись, а Ниночка с Никитой пошли провожать бабку, убившую экзота палкой, мы занялись уборкой. Руки были заняты, но рассуждать я могла.

— Итак, подытожим. Все в деревне знают, что в это время суток не нужно выходить на прогулки, особенно это касается домов, которые ближе к лесу. Но старик зачем-то вышел. Там он, предположительно, увидел или услышал волка, после чего упал замертво. Воспоминания о смерти сына наложились на легенду Коника, и старый человек сам себя довел до инфаркта. Дело раскрыто.

Славик огорченно вздохнул: он не любил, когда все слишком просто.

Ночью я проснулась, потому что во сне кричала. Спросонья не понимая, где нахожусь, резко вскочила с кровати и облегченно выдохнула, услышав, как Славик храпит на матрасе в углу спальни.

Мне показалось, что кто-то выл. Или это скрипнула входная дверь? Все это могло быть отголоском плохого сна.

Луна призывно заглядывала в окошко, и я, непроизвольно поежившись, бросила взгляд на темный лес. Выглядел он гротескно, но внимание мое внезапно привлекла движущаяся фигурка девушки. Судя по светлому халатику, это была Нина. И она зачем-то бежала в сторону Поганой Лохани.

Сначала я замерла, лихорадочно размышляя, что же делать. Потом стала тормошить Славика. Тот с перепугу схватился за березового брата Буратино.

Когда я объяснила, что Нина пошла в лес, он подскочил и стал орать:

— Демоны!

При этом дрожал всем телом. И кровать под ним вибрировала. На крик в наш мезонин прибежал заспанный Никита, которому постелили в кухне на диване.

— Нина в лесу! — кинулась я к нему.

— Как? Зачем…

— Может, у нее лунатизм? — предположил Славик, с третьей попытки попавший ногой в штанину.

— Я не знаю, зачем и почему, но мне это не нравится!

— Согласен, так чего мы ждем?

Накинув кофту, я стала звонить Нине в надежде, что мобильный та взяла с собой. Но телефон затрезвонил в бывшей спальне деда, которую она занимала.

— Так, Славик, ты беги к Анне Павловне. У нее ружье от мужа. Вдруг волки. И за нами. А мы с Никитой в лес. Бежим!

— Я пойду один, — возразил парень. — Дарина, оставайтесь в доме.

— Не выдумывай. Вдвоем мы будем шуметь громче.

— Давайте хотя бы ножи возьмем, — запричитал Славик.

И мы, вооружившись кто чем мог, покинули дом. Как назло, собаки во дворе не оказалось, а сейчас она была бы кстати.

Выбежав к лесу, стали громко звать Нину. Огибая корни и ветки,