Потерянная рукопись Глинки - Людмила Львовна Горелик Страница 7

Познакомившись с Марией Петровной, Глинка перестал спешить в Германию и надолго застрял в Петербурге. К отъезду уже все было готово. Матушка даже купила ему собственную карету, что предполагало большие траты. Но они оказались напрасными. Его помыслы были теперь связаны с Петербургом и юной Марией.

Светлые локоны, голубые глаза, еще детская наивность Марии Петровны привлекали Мишеля. Отдаленно она напоминала юношескую его любовь, Лизу Ушакову. Он иногда вспоминал тот дом с винтовой лестницей, ощущение головокружения и бесконечного счастья от переполненности чувствами. Маша была в таком же юном возрасте и казалась ему непосредственной и романтичной, как Лиза, но сам он теперь был много старше и, как полагал, умудреннее.

Нет, это не была безудержная страсть. Традиции семьи Глинок предполагали, что женитьба – важнейший шаг, союз заключается на всю жизнь, и Михаил выбирал будущую жену вполне расчетливо. Как это нередко бывает, повышенная чувствительность и эмоциональность совмещались в его характере с житейской осторожностью, осмотрительностью. Он внимательно приглядывался к претендентке. И видел ее именно такой, какой хотел видеть! Мария Петровна была совершенством – да, именно такая жена ему и нужна!

Позже выяснилось, что ошибся он жестоко. Он сам не понимал, как это произошло. По всей вероятности, ум и житейская мудрость в чувствительной натуре способны подлаживаться к эмоциям и чувствам, в результате последние побеждают в этом неравном диалоге. Ошибка прояснится позже. А в те дни, когда он застрял в доме Стунеевых, напрочь забыв и о Берлине, и об ожидавшей его там Мари, он не уставал радоваться новой встрече – Мария Петровна представлялась ему ангелом, образцом, подарком судьбы. Он и не помышлял больше об отъезде за границу, несмотря на купленную уже для этой поездки карету.

Глинка к этому времени был человек петербургского света и в серьезном деле женитьбы руководствовался новейшими его предрассудками. Жене светского человека предстояло выполнять две социальные роли: быть украшением дома, центром домашнего салона (музыкального в случае Глинки) и являться рачительной хозяйкой, уметь вести дом. Естественно, она должна обладать высокой нравственностью, чувствительностью и добротой, умением сглаживать конфликты, изящно выглядеть и быть разумно экономной. Все эти качества он находил у Марии! Девушка училась дома; как позже выяснилось, она была не слишком образованна, однако писала по-русски грамотно, немножко знала два иностранных языка, умела танцевать, обладала приятным голосом и (после знакомства с Глинкой) стала учиться петь. А самое главное – она беспрерывно восхищалась Михаилом, была в восторге от его музыки, от его пения, от его фортепьянной игры.

Нравился ли он ей или с ее стороны был только голый расчет? Глинка являлся для нее, как уже говорилось, выгодной партией – его семья была значительно более богатой и знатной, чем семья Ивановых. Но, конечно, к этому дело отнюдь не сводилось. Михаил производил очень хорошее впечатление и сам по себе. Он только что вернулся из длительного путешествия по Европе, прекрасно пел и играл на фортепьяно (это в свете очень высоко ценилось). Он хорошо говорил, и когда он чем-то увлекался (а увлечен он был почти всегда), глаза его восторженно горели. Мари влюбилась. Она постоянно кокетничала с Глинкой и время от времени обращалась к нему на «ты» (как бы нечаянно срывалась) – это было нарушением приличий, но очень милым. Михаил бывал каждый раз растроган.

Пустое «вы» сердечным «ты»

Она, обмолвясь, заменила

И все счастливые мечты

В душе влюбленной возбудила…

Возможно, Мари знала эти стихи Пушкина? Впрочем, скорее ею руководил инстинкт кокетки. «Она ангел!» – восклицал между тем восторженный Глинка.

У Стунеевых часто собирались гости. Алексей Степанович был полковником, командиром элитного воинского подразделения. Приходили его воспитанники, другие военные… Заходил к Стунеевым даже Лермонтов, с которым они одно время вместе служили… Гости пели, играли на фортепьяно – Глинка оказался здесь в своей стихии. Зимой 1834/35 года он написал и посвятил Мари романс на стихи Дельвига «Только узнал я тебя…». Это была музыка возвышенная и светлая – такой он видел свою любовь.

Ты мне сказала «люблю»,

И чистая радость слетела

В мрачную душу мою.

Каждую светлую мысль,

Высокое каждое чувство