Убийца с автострады. История маньяка Рэнди Вудфилда - Энн Рул Страница 63

Под «неформально» Нири имел в виду, что они вместе отбывали срок в тюрьме штата Орегон. Он также показал, что иногда видел Рэнди в куртке с капюшоном, в перчатках… и с пластырем на носу. По его словам, в конце 1980 года он видел у Рэнди хромированный «маленький револьвер».

Чарли Берт, конечно же, ухватился за тот факт, что Нири – бывший заключенный, а бывшие заключенные, как известно, являются ненадежными свидетелями. Когда он задал свидетелю вопрос об оружии, Нири ответил, что на самом деле мало что знает об оружии.

– Но ведь для вооруженного ограбления кое-что знать нужно? – поддел его Берт.

– Не особо, – спокойно ответил Нири.

Защита взялась за дело 23 июня. Чарли Берт постарался убедить присяжных в том, что Рэнди Вудфилд оказался на скамье подсудимых исключительно из-за ошибочного опознания. Он еще раз указал на расхождение в описании цвета волос и обратил внимание всех на то, что описанию, данному Бет Уилмот в присутствии врачей «Скорой помощи», больше соответствует Лоуренс Мур, устроивший стрельбу в таверне музея штата Орегон, чем Рэнди Вудфилд.

Действительно, выйдя из отделения неотложной помощи, врачи увидели на Е-стрит мужчину, подходящего под описание Бет Уилмот и, по их словам, похожего на Лоуренса Мура.

Дальше произошла обычная «война психологов». Доктор Морис Макдауэлл сказал присяжным, что сеанс гипноза, проведенный Коминеком, не дал сколь-либо значимых результатов.

Затем Берт позвонил Кей Карлайл, ученой из Регионального центра исследований приматов штата Орегон в Портленде.

– Я не думаю, что волосы следует использовать для идентификации человека, – сказала Карлайл. – Единственным исключением был случай, связанный с врожденными аномалиями, давшими редкие типы волос.

Карлайл также заявила, что исследовала те же волосы, что и Отегам, и не может с уверенностью назвать эти волосы лобковыми, не говоря уже об использовании их для идентификации.

Теперь все зависело от того, каким экспертам поверят присяжные.

Шелли Дженсон стояла позади своего жениха. Она все еще не верила, что Рэнди имеет какое-либо отношение к расстрелу 18 января 1981 года и вообще к каким-либо другим преступлениям, в которых его обвиняли. Хотя ей, вероятно, было очень неловко. Заняв свидетельское место, Шелли сказала присяжным, что знает Рэнди с 10 декабря 1980 года и готова ответить на вопросы об их отношениях.

Отвечая на вопросы Берта, Шелли сказала, что интимные отношения с Рэнди у нее были несколько раз.

– А вы заразились герпесом?

– Нет, сэр. Не заразилась.

– Вы когда-нибудь видели Рэндалла в вязаной шапочке?

– Он не носил ни шапочки, ни капюшона. С его волосами это выглядело бы странно.

Само это заявление прозвучало нелепо, ведь Рэнди Вудфилд и надевал шапочки и капюшон как раз для того, чтобы изменить свою обычную внешность.

К тому же Шелли видела своего возлюбленного очень и очень мало – несколько дней в конце декабря и выходные в Сан-Франциско. После этого она имела возможность смотреть на него только через решетку. В связи с этим вопрос: откуда ей было знать повседневные привычки, например, что он обычно носит на голове.

Мечты о прекрасном будущем растаяли как дым, и Шелли могла утешаться лишь тем, что по счастливой случайности не заразилась от жениха герпесом.

Судебный процесс продолжался уже более двух недель, и накал страстей постепенно достиг максимума. Временами Крис Ван Дайк и Чарли Берт, казалось, были готовы вцепиться друг другу в глотки, по словам судьи Брауна, подыгрывая тем самым прессе.

– Вы оба пытаетесь разыграть это дело в газетах, – говорил он. – Нам нужно прекратить общение с репортерами.

Присяжные не слышали этого обмена репликами и не знали, как освещается процесс в средствах массовой информации. Но публика жадно ловила каждое слово из зала суда.

Все это время Рэнди Вудфилд старался не оглядываться на зрителей. Но 25 июня ему пришлось это сделать, поскольку настала его очередь давать показания.

Со стороны защиты это был рискованный шаг. Обычно адвокаты призывают своих клиентов не выступать, поскольку у стороны обвинения появляется слишком много возможностей задавать неудобные вопросы на перекрестном допросе. Но Рэнди хотел свидетельствовать в свою пользу. Он хотел объяснить, где именно находился в ночь на 18 января 1981 года.

Он занял свидетельское место с беззаботным видом, как человек, не принимающий участия в разбирательстве, которое длится неделями. При этом, однако, он не смотрел на присяжных во время дачи показаний, что было явной ошибкой.

Берт быстро расспросил Рэнди о его предыдущих судимостях за грабеж и непристойное обнажение. Таким образом он лишал Ван Дайка возможности зацепиться за эту тему и, кроме того, показывал, что защита не пытается ничего скрыть от присяжных.

Рэнди сообщил присяжным, что в тот вечер, когда Бет и Шери подверглись нападению, он ехал между Спрингфилдом и Портлендом. Проехать это расстояние можно за два с половиной часа, если выбрать маршрут через Индепенденс. И, конечно, этот временной промежуток включал жизненно важный отрезок между половиной десятого и десятью часами вечера.

Рэнди рассказал, что в тот вечер зашел в бар в Индепенденсе и выпил несколько кружек пива. Однако на перекрестном допросе он так и не смог вспомнить, ни где находится этот бар, ни как выглядел интерьер.

– Это был самый обычный бар, – сказал он.

Рэнди признался, что по пути из Индепенденса в Вудберн он остановился на севере Салема, купил пива в круглосуточном магазине, позвонил по телефону и осмотрел новые машины на автостоянке.

Нет, у него не было куртки с капюшоном. Нет, он не наклеивал пластырь на переносицу.

Да, он купил хромированный револьвер у знакомого осенью 1980 года, и этот знакомый купил ему коробку патронов, но позже сказал ему, что выбросил оружие.

– Мне не разрешалось иметь оружие, – объяснил Рэнди, добавив, что у него уже были проблемы с надзорным офицером из-за того, что он часто переезжал с места на место. – Я не хотел вернуться в тюрьму.

Рэнди сказал, что одно время опасался, нет ли у него герпеса, и даже сказал об этом подруге.

– Но ни одна из моих подруг никогда не жаловалась, что заразилась.

Он давал показания всего тридцать минут и не сказал ничего, что могло бы помочь ему по-настоящему. Его алиби, даже со всеми натяжками, было слабым.

В газетах рассуждали о поведении Рэнди во время этого