Я во всем виновата - Элизабет Кей Страница 6

невольно представила, как она ускользает под воду и бесшумно уходит на дно. Каково это – единственной заметить, как ее тело затихает. Я вдруг почувствовала себя ребенком в море, а рядом были сестры. Я почувствовала, как чувство вины стискивает меня, сдавливает, и закрыла глаза, дожидаясь, пока оно пройдет.

Кажется, ты не заметил.

До этой болезни случались только вспышки ужаса.

Я пролежала в постели семь дней. А потом встала, не трясясь, приняла душ и не вспотела. Я помахала тебе на прощание, когда ты уходил на работу, и отвела сына в ясли. Я планировала что-нибудь слепить, но не смогла сосредоточиться. Вместо этого я села за обеденный стол и просидела почти все утро.

Джоди позвонила мне рано утром и извинилась – ее слова в какой-то степени должны были показаться искренними.

– Я верю, что у тебя все получится, – сказала она и вздохнула.

– Думаю, все будет хорошо, – соврала я. – Я боюсь, смогу ли любить второго, и…

Я ощущала свою любовь к сыну как колонну, проходящую через все мое тело. Я не могла понять, как в таком маленьком пространстве может существовать еще одна колонна.

– Я люблю своих четверых больше всего на свете, – сказала Джоди, – я люблю каждого из них всем своим существом, без исключения, без конкуренции, не думая ни о ком другом. Это звучит нелепо, но это правда.

Мне хотелось закричать, сказать ей, чтобы она заткнулась, потому что матери кажутся ужасными, когда у тебя нет детей, и еще хуже, когда они есть. Но разумная я – та, что переборола свое чувство вины, – сумела остаться спокойной.

– Прости, – сказала она после нескольких секунд молчания, – вряд ли тебе стало легче. Я просто хочу, чтобы ты знала, что это произойдет. И что это стоит всех мучений.

Я не верила, что это произойдет. Я считала, что мое чувство вины слишком тесно обступило меня, чтобы во мне хватило места на еще одну жизнь. Да и зачем миру дарить маленькую девочку женщине, которая уже убила одну девочку?

Глава 5

Вечером я купала нашего сына и заметила несколько красных пятен за ухом, еще парочку на груди и целое созвездие на бедре. Я нянчилась с ним всю следующую неделю. Сильная лихорадка, несколько дней постоянного зуда, та же гадостная ветрянка, которая в детстве поразила нас с сестрой. Я тогда расчесала все волдыри, и от них остались шрамы, поэтому мне приходилось держать его за руки. Я успокаивала его, когда он хныкал, а когда он наконец погружался в беспокойный сон, я лежала с широко раскрытыми глазами и не могла уснуть.

Меня терзала мысль, что мой мозг блокирует функции тела. Я подозревала – или даже точно знала, – что мы не сможем зачать ребенка, пока я не избавлюсь от чувства вины. Я представляла, как хирург вырезает ее из меня, а когда он снимает маску, этим хирургом оказываюсь я. Только я сама могла это сделать. Могла и хотела. Потому что вина была болезненной, колючей, как булавки и иголки под кожей.

Меня тоже мучил зуд, и я всегда знала, что однажды не удержусь и начну чесаться.

Я использовала эти лихорадочные ночи без сна, чтобы разработать план.

Я пролистала несколько сайтов по аренде жилья и наконец-то нашла коттедж в Интернете. Посмотрела фотографии и почитала отзывы: очаровательное местечко, идиллический уголок, идеально для семейного отдыха, любопытное сочетание старого и нового. Я забронировала его немедленно, лежа рядом с храпящим сыном. Забронировала на четыре полных дня, оплатив депозит со своего личного счета.

Меня поддерживала мысль о ребенке, но дело было не только в этом. Я начинала циклиться на воспоминаниях о сестре, которые, казалось, уходили все дальше, и о кузинах, и о коттедже. Я разрешала себе – может, даже поощряла в себе – абсурдные мечты. Обеды по выходным в сельских пабах с моей семьей, а не с твоей, сестра навещает нас в больнице через несколько часов после рождения нашей дочери, мы сажаем детей в машину и едем в коттедж на несколько недель летом.

Лидия, насколько мне известно, по-прежнему жила в небольшом пригороде, всего в нескольких милях к востоку. Я приехала туда на велосипеде через несколько дней, пока наш мальчик был в яслях, и увидела горшки с комнатными растениями, расставленные по подоконнику. Я опустила в почтовый ящик написанную от руки записку:

Лидия!

Мне нужно тебя увидеть.

Пожалуйста.

Я буду в коттедже с 30 ноября.

Приезжай ко мне на выходные.

Джесс хх

Под своим именем я нацарапала номер телефона.

Эмбер – не по своей воле – вела более кочевой образ жизни. Она училась на врача в очень престижном университете, стажировалась в разных больницах по всей стране. Я не знала, где она обосновалась, пока не нашла ее в Интернете. Ведущий специалист по гериатрии, неужели. Зона особых интересов – уход за пожилыми пациентами, перенесшими операцию, включая пред– и послеоперационные осмотры. Больница тоже была указана – Королевская бесплатная. Я не удивилась, что Эмбер вернулась в город.

Я планировала отнести записку в регистратуру. Я аккуратно положила ее в конверт, на котором большими буквами написала ее имя и отделение. Но, стоя на парковке и репетируя свою речь, я увидела машину, которая явно принадлежала ей. Эмбер Хэй купила индивидуальный номерной знак – AM80 HAY – для своего изящного спортивного автомобильчика. Я сунула записку под дворник.

Я чувствовала, что поступаю правильно. Конечно, я ошибалась, но я ехала домой со жгучим чувством выполненного долга, которое будто звенело внутри. Я делала шаги к нашему ребенку: лучшие в мире шаги. Я уже представляла себя после исповеди: прощенной, освобожденной – беременной. Я воображала себе начало новой эры: жизни, в которой есть ты, двое наших детей, моя сестра и кузина. Я представляла твое лицо при положительном тесте на беременность, помнила, как ты сиял, когда наш сын еще был нашей тайной, сжимал мою руку, подмигивал мне в переполненных комнатах. Я хотела этого для тебя так же, как и для себя, и даже больше.

– Я придумал хорошие имена, – сказал ты, вернувшись домой с работы через несколько дней, – я был сегодня на одном мероприятии, и там были одни женщины, целая толпа.

Я смотрела на тебя через дверной проем, пока ты снимал пиджак и вешал его на вешалку. Ты расстегнул рубашку, ослабил галстук и направился в кухню.

– Элеонора! – крикнул ты.

Мы не знали, что у нас будет мальчик, пока он не появился на свет.