Смерть в прямом эфире - Кирстен Уайт Страница 6

@imreadyru Но, вообще, столько фигни в мире творится, а ты постишь про воссоединение героев детской передачи, о которой все давно забыли.

@imreadyru @chk234523 Если ее никто не помнит, то откуда ты знаешь, что это детская передача? Остынь!

@imreadyru Есть инфа, кто из персонажей будет в подкасте?? Рональд Рейган, кажись, тоже ведь участвовал в шоу?

@imreadyru @homeboy562 Почти уверен, что Ронни уже откинулся, так что вряд ли заявится на запись, хотя семейка его вроде топила за вызовы духа, поэтому кто знает.

Завязывай шнурки

– О боже!

Проходящий мимо гость рассматривает развернувшуюся перед дверью сцену. Вэл с незнакомцем по-прежнему держатся за руки. Она чувствует себя так, будто ее застукали за чем-то постыдным. Новый участник шоу тоже раньше ей не встречался: угольно-черные волосы на висках тронула благородная седина; костюм сидит по фигуре, явно сшитый на заказ; начищенные ботинки сияют так, что могут затмить тщательно отполированные полы Глории.

– Айзек, что ты наделал? – спрашивает новоприбывший.

«Айзек». Имя заполняет пустоту, о которой Вэл даже не подозревала. Значит, вот как зовут плачущего очкарика, который держит ее за руку.

Он тотчас отпускает ее, но тут же начинает смеяться, вытирая глаза под стеклами.

Вэл ощущает странный порыв снова схватить ладонь мужчины и чувствует всплеск паники, словно потеряла нечто драгоценное.

– Извини. Извини, пожалуйста. Просто… ну, понимаешь, столько времени прошло.

Вэл не понимает. Она смотрит на второго мужчину в поисках объяснений.

Тот вскидывает бровь. Глаза у него темно-карие, кожа оливковая, а улыбка кажется такой же дорогой, как и костюм. Этот красавчик идеально подошел бы в качестве персонажа для одной из мыльных опер, которые обожает Глория, а Вэл иногда подглядывает урывками.

Очевидно, она слишком явно выказала свое замешательство. Тихим, почти обиженным голосом второй незнакомец спрашивает:

– Ты меня не помнишь? – затем хватается за грудь, демонстрируя, что поражен в самое сердце, но тут же заявляет тоном, который снова становится ровным и заигрывающим: – А вот я бы тебя никогда не забыл, Валентина. Такие волосы.

Вэл задумчиво перекидывает толстую косу через плечо и повторяет свое полное имя, после чего невольно смеется, несмотря на недоумение. В сознании всплывает фрагмент из прошлого: удовольствие от звучания имени, произнесенного именно в такой форме. Кто же такие эти двое?

– Мисс? – окликает Лола из дверей, ведущих на кухню.

Вэл вздрагивает и вспоминает. Точно, похороны. После чего обращается к воспитаннице:

– Мне нужна твоя помощь. Найди всех подруг из лагеря и поручи им собрать пустые тарелки и стаканы, помыть посуду, протереть ее полотенцем. Кого-нибудь можно попросить пополнять еду на подносах в столовой.

– Я вас не подведу, – поза Лолы из нерешительной становится уверенной.

– Даже не сомневаюсь, – Вэл улыбается девочке, затем указывает обоим собеседникам на выход, точно зная, что именно проворчал бы отец: то же самое, что повторял постоянно как раз на случай, если кто-то когда-то объявится и будет их искать. Но теперь он мертв, и все ответы умерли вместе с ним. – Вы двое, наружу, сейчас же. Я хочу получить объяснения.

– По-прежнему любишь командовать, как я посмотрю, – смеется красавчик.

– Есть разница между тем, чтобы… – начинает Вэл, но фразу заканчивает Айзек.

– …командовать и руководить. И ты руководишь, – он приветливо улыбается, демонстрируя мелкие кривые зубы, которые выглядят тем не менее мило, в отличие от ослепительной усмешки спутника. Затем отодвигается в сторону и жестом предлагает тому идти первым: – Хави?

Красавчик открывает дверь, и Айзек с Вэл следуют за ним. Застегнутая на все пуговицы рубашка очкарика заправлена в брюки. Одежда вся мятая, но от него пахнет мылом, что гораздо приятнее резкого аромата одеколона Хави. Ни один из них не похож на копа или частного детектива. Полицейский не смог бы позволить себе такого дорогого костюма, а следователь вряд ли бы залился слезами при виде Вэл. Кроме того, они не просто знали о ней. Они знали ее.

Она ведет их за угол по веранде вокруг дома к той стороне, за которой располагается помещение для стирки. Не хотелось бы, чтобы отец Лолы случайно заметил их и решил присоединиться. Здесь висят качели, которые Вэл с отцом установили несколько лет назад. Хави присаживается на краешек, Айзек же продолжает стоять, наблюдая за ее действиями. Она прислоняется спиной к белым перилам и складывает руки на груди. Тогда он тоже плюхается рядом со спутником, отчего тот едва не падает, но в итоге откидывается назад. Немного забавно видеть, как пара взрослых мужчин начинает качаться, не зная, куда деть ноги. Комизм сцены немного разряжает обстановку.

Вэл принимается считать на пальцах:

– Раз: откуда вы меня знаете? Два: зачем явились сюда?

Айзек выглядит расстроенным, а Хави – обиженным.

– Откуда мы знаем тебя? Как будто ты сама нас не помнишь?

Она отрицательно качает головой, однако взгляд невольно прикипает к лицу очкарика. Невозможно отрицать чувство, что ей оно известно. На том же уровне, насколько известно, как дышать. Просто известно – и всё. Однако стоит задуматься об этом – и глубинное знание пропадает. Если принять факт существования Айзека, то возникает ощущение правильности. Но при попытке понять, откуда они знакомы, тут же вспыхивает паника, подобно тому, как сердце уходит в пятки, когда в темноте промахиваешься мимо ступеньки.

Закрытая дверь. Ничто не попадет внутрь, ничто не выберется наружу. Вэл делает глубокий вдох. Ей прекрасно известно, как дышать. Просто надумала себе глупостей.

– Я…

– О боже, это правда она! – восклицает незнакомый темнокожий мужчина и сгребает ее в объятия.

Она замирает. Сегодня посторонние то и дело выражали подобным образом сочувствие к потерявшей отца Вэл – намного чаще обычного, – но она хотя бы могла назвать по имени тех, кто ее обнимал. Этот же был полнейшим незнакомцем. Хотя, прижимаясь к его широкой груди и едва доставая ему до подбородка, она испытывает уверенность, что им доводилось оказываться в той же позе и раньше.

Вот только Вэл, несомненно, запомнила бы такого невероятного красавчика с выразительными темно-карими глазами, бритой головой и куда более стильно подстриженной бородой, чем у Айзека.

– Маркус, – очкарик встает, отчего качели резко накреняются.

– Ты же поедешь с нами на встречу? Пожалуйста, скажи, что поедешь! Я никак не мог поверить Айзеку, когда он заявил, что отыскал тебя, – мужчина, наконец, отпускает Вэл, держа ее за плечи на расстоянии вытянутых рук. Видимо, выражение ее лица достаточно красноречиво, и до незнакомца начинает что-то доходить. Он морщится, его жизнерадостность гаснет, черты смягчаются. – Боже, точно. Соболезную твоей утрате.