Магазин для киллеров. Том 1 - Джиён Кан Страница 5

Coffee, раньше стоял игорный дом «Сотта[9]-хаус». Там ошивались хулиганы и бандиты, выполнявшие мелкие поручения и присматривавшие за карточными столами. Стоило просто пройти мимо, и кто-нибудь из них обязательно приставал. Они могли избить, отобрать деньги и даже обувь. А если рядом шел твой дядя, эти головорезы меньше цеплялись, – ответил таксист. – Но владелец игорного дома, оценив телосложение Джинмана, решил переманить его к себе. Сказал что-то типа: «Какой смысл тебе продолжать учиться? Все равно поступишь в дерьмовую старшую школу, а потом всю жизнь будешь горбатиться на заводе. С завтрашнего дня заканчивай с учебой и работай на меня».

Друг дяди выпустил длинную струю сигаретного дыма и усмехнулся.

– И тогда дядя стал ходить туда и учиться азартным играм?

Таксист покачал головой:

– Твой дядя не разменивался на подобные мелочи. Он составил план уничтожения «Сотта-хауса». В то время в школе было немало детей, родители которых оставили там все свои деньги. Отцы вешались, травились газом, в общем, горя хватало. Каждые выходные Джинман ездил в Сеул и изучал техники игры.

Наполнив спортивную сумку Nike наличными, дядя направился в «Сотта-хаус». Словно снимая печать за печатью, он покорил одну за другой каждую из восьми игорных комнат в том здании. Посетители, проиграв мальчику, в гневе уходили, а хозяин, понятия не имевший, как выплатить возникший долг, закрыл ставни здания и затаил злобу.

– Твой дядя вышел оттуда живым, серьезно покалечив нескольких человек. Они занимались грязными делами, поэтому даже не могли заявить об избиении в полицию. После исчезновения «Сотта-хауса» в нашем районе стало тихо. Люди, погрязшие в долгах, вздохнули с облегчением, а к нам перестали цепляться хулиганы. Жизнь заметно улучшилась.

Друг дяди затушил окурок подошвой ботинка и вернулся в машину.

– Я считаю твоего дядю своим благодетелем. Мой отец был игроманом. После его смерти долг нашей семьи перед «Сотта-хаусом» составил без малого тридцать миллионов[10] вон. Черт подери, тридцать лямов! И из них основная сумма была всего лишь два миллиона, все остальное – проценты.

Такси, дребезжа – словно всхлипывая, – укатило обратно.

Дядя, продающий фальшивые руки, очень похожие на настоящие. Дядя – легендарный мастер карточных игр. Дядя, который дул на горячую похлебку, прежде чем проглотить ложечку. Дядя, готовящий юбучхобап размером с кулак. Дядя, который лежал в морге. Мне казалось, все это разные люди.

Мой старый дом стоял на отшибе, и обычно людей здесь не было. Но вдруг я услышала, как кто-то позвал меня по имени:

– Чон Джиан? Что ты здесь делаешь?

Голос был тихим, мягким и незнакомым.

– Кто вы? – спросила я, обернувшись.

Перед железными воротами стоял высокий юноша. Он был одет в клетчатую рубашку и темно-серые штаны, а в руках держал сумку для ноутбука от Samsonite.

– Ты не помнишь меня. Я Пэ Чонмин. Мы дружили в первом классе.

Я смотрела на него, вытаращив глаза и открыв рот. В моих воспоминаниях Чонмин был ниже меня, а длинные волосы, остриженные под боб, делали его на первый взгляд похожим на девочку.

– Ты из фотостудии! Прости, что не узнала.

Чонмин не смог учиться в местной школе. Он часто болел и был застенчивым, поэтому мальчики не хотели с ним дружить. Вскоре его перевели, и в младшей, средней и старшей школе он отучился в городе, куда мать возила его на белой «сонате». Я часто делала фото на школьные документы в студии его отца и иногда сталкивалась на улице с Чонмином, но он всегда пялился в телефон, и ему было не до меня.

– Неудивительно, что ты меня не узнала. Я вырос на семнадцать сантиметров на летних каникулах, после второго класса старшей школы. Соболезную из-за случившегося с дядей Джинманом…

Чонмин легонько коснулся моего плеча.

– Откуда ты знаешь о моем дяде?

Я сама услышала о смерти дяди только сегодня утром. Как об этом мог узнать Чонмин?

– Я взял академ и подрабатывал в интернет-магазине дяди Джинмана. Полицейский сообщил мне, потому что в последнее время твой дядя чаще всего звонил именно мне.

Уголки глаз и кончик носа Чонмина покраснели.

– Удивительно. Дядя, которого я знала, был хикикомори – домоседом-затворником. Я думала, он выходил только на склад и почту, а оказывается, у него столько знакомых. К тому же все считали его хорошим человеком. Кажется, что это все сон.

Чонмин горько улыбнулся и провел руками по лицу.

– Я предполагал, что ты приедешь, поэтому ждал тебя. Для похорон нужно портретное фото, да? Можем увеличить его в студии отца.

Чонмин совсем не изменился. Ростом он стал выше, но ясный взгляд больших карих глаз, который я запомнила с детства, ямочка на щеке, когда он улыбался, и маленькие подвижные губы остались прежними.

– Думаю, полицейским пришлось попотеть, чтобы перелезть через забор, – проговорила я.

Чонмин взглянул на стену. Около нее стояла лестница из нержавеющей стали. Наверняка они раздумывали, стоит ли лезть внутрь. Раз поступило заявление, пришлось приехать, но в деревне не нашлось бы умельца, который смог бы взломать многочисленные запоры на воротах. Скорее всего, ставя лестницу к стене высотой более трех метров, кто-нибудь из них проворчал: «Мы с таким трудом туда лезем, а он наверняка просто валяется пьяным, чтоб его».

Я вытащила из сумки связку ключей, чтобы открыть три замка на воротах. И тут до меня дошло: полиция и медики, наверное, вынесли дядю на носилках через дверь, которая запиралась автоматически и открывалась с помощью особого кода. Я бросила ключи обратно в сумку и прижала ладонь к панели распознавания вен[11]. После короткого звукового сигнала ворота открылись.

– А кем ты подрабатывал в дядином магазине?

– Делал мобильную версию. Моя специальность в университете – компьютерная инженерия.

Газон был коротко подстрижен, и сильно пахло травой. Под стеной густо росли васильки, тут и там виднелись молодые бересклеты и саженцы можжевельника. То, что человек, решивший свести счеты с жизнью, ухаживал за садом, казалось мне неестественным.

– Ты не замечал ничего странного в дяде в последнее время? – спросила я Чонмина, открывая дверь в дом.

– Нет. Никогда бы не подумал, что он на такое способен, – твердо ответил Чонмин.

Входная дверь со щелчком открылась. Знакомый запах окутал меня, словно обнимая. Я увидела пару старых кроссовок со стоптанными задниками, скользнула взглядом по ключам от грузовика, висевшим на стене, по красному дивану, на котором дядя часто дремал, и по столу, вечно перепачканному соусом для пиццы. Ни одна вещь в этом доме не принадлежала дяде изначально. Он в любой момент мог уйти, прихватив лишь спортивную сумку, но