Золотой человек - Джон Диксон Карр Страница 4

Стэнхоуп по-прежнему стоял, небрежно облокотившись о стойку и сцепив пальцы рук. Во время разговора на его лице держалась, словно приклеенная, неподвижная и явно фальшивая улыбка. Но последний вопрос мистера Нэсби, похоже, искренне его позабавил.

– Нет, – ответил он. – Во всяком случае, проблем у меня не больше, чем у любого из нас. А почему ты спрашиваешь?

Мистер Нэсби не стал ходить вокруг да около.

– Ты ведешь себя чертовски странно.

– Например?

– Картины.

– Не понимаю.

– У тебя есть коллекция картин. – Сидя, как обезьянка, на барном табурете, мистер Нэсби взял еще чипсов. Лица его из алькова видно не было, но и затылок был достаточно красноречив. – Весьма ценных. По крайней мере, так говорят. Я сам в таких вещах не разбираюсь. Большинство их принадлежало той старой шлюхе… как ее?

– Флавия Веннер?

– Верно, она самая. Флавия Веннер. Полагаю, они застрахованы. Если нет, то ты болван.

Стэнхоуп от комментариев воздержался.

– Раньше эти картины были надежно защищены, – продолжил гость. – Висели наверху, в галерее, где имеется хорошая охранная сигнализация.

– Ну и?..

– А что ты делаешь сейчас? Переносишь самые ценные вниз и вешаешь их в столовой. Где нет вообще никакой сигнализации. Где французские окна выходят прямиком на лужайку. Почему бы тогда не высунуть голову в окно и не посвистеть, – может быть, и Билл Сайкс[1] появится? Ты, случаем, не хочешь, чтобы их украли, а? Я спрашиваю на правах старого друга. Сам в таких вещах не разбираюсь.

Выдав этот набор предложений, мистер Нэсби принялся уплетать чипсы с такой скоростью, что вскоре на блюдечке ничего не осталось. В тишине сухое похрустывание как бы подводило черту под сказанным. Дуайт Стэнхоуп наблюдал за ним с приятной полуулыбкой на ничего не выражающем лице.

– Нет, – согласился он. – Не разбираешься.

– Это первый пункт. – Мистер Нэсби вытер соль с губ. – Второй пункт…

– Бу! – Оглушительный голос грохнул у него за ухом. Появившись из темноты, Элеонора Стэнхоуп обняла мистера Нэсби за плечи и смачно чмокнула в лысину. Он повернул голову – получилось почти по-черепашьи, – чтобы взглянуть на нее, и второй влажный поцелуй пометил его над лохматой бровью.

– И куда ж это вы двое запропастились? – требовательно спросила она. – Кристабель хочет поиграть в «Монополию» или во что-нибудь еще. И кстати, где Бетти и тот симпатичный молодой исследователь?

– Мистер Вуд не исследователь, моя дорогая, – мягко сказал Дуайт.

– Я чувствую людей, – заявила Элеонора, – по духовным аурам. Или надо говорить «по ауре»? Всегда путалась со множественным числом. Если он не исследователь, то должен им быть.

– Лучше сядь, – довольно неучтиво сказал мистер Нэсби, – пока не упала.

– Как нелюбезно! – сказала Элеонора. – Думаю, мне нужно еще чего-нибудь выпить. Пожалуйста.

Никто не пошевелился.

Элеонора вздохнула.

– Раз так, придется сделать все самой. Ты не возражаешь, папа, если я выпью еще? – вежливо спросила она.

– Нет. Конечно нет.

Конечно же, он возражал.

По крайней мере один из наблюдателей признал, что Элеонора хорошо переносит алкоголь. Она не шумела, говорила спокойно, пусть даже чуть громче, чем обычно, глаза у нее блестели, и держалась она немного развязно, так что она вызывала симпатию, даже если вам хотелось ее поколотить.

Зайдя за стойку, Элеонора посмотрела на мужчин. Посторонний отнес бы ее к тем девушкам, которые неизменно выглядят так, будто покрыты лаком с ног до головы или отполированы до блеска. У нее была смуглая кожа, черные волосы и карие глаза, особенно яркие на фоне будто светящихся белков. Сравнивая двух девушек, можно было легко обнаружить ее сходство с Дуайтом Стэнхоупом. Элеонора была меньше ростом, чем Бетти, и, возможно, на два-три года старше; ее белое платье с жемчугом контрастировало с черным платьем сводной сестры.

– Что будете, джентльмены? – осведомилась Элеонора, распространяя вокруг себя запах винных паров.

– Мне ничего, спасибо, – сказал ее отец.

– И мне тоже, – отозвался мистер Нэсби.

Девушка возмущенно нахмурилась, но словесных нападок, чего можно было ожидать, не последовало. Она без лишних слов повернула краник, получила двойной виски и, не разбавляя, поставила стакан на стойку.

– Отец по-прежнему верен себе – фрукты и физические занятия. А добрый старина мистер Нэсби… картофельным чипсам.

– Помолчи, – сказал Нэсби.

– Какой позор! – укорила его Элеонора. – А как же ваш желудок? И грязное блюдце!

Она открыла кран под баром и подставила блюдце под струю. Разлетевшиеся брызги попали и на белое платье. Это, похоже, навело ее на какую-то мысль. Она сосредоточилась, уменьшила напор и, наполнив блюдце до краев, поставила его на стойку.

– Понимаете, что это значит?

Нэсби промолчал – он явно был раздражен.

– Что же? – недоуменно спросил Дуайт.

– Да. Если бы я умерла… или умирала…

– Элеонора… – негромко произнес Дуайт.

Для наблюдателей эта сцена осталась непонятной; ее смысл открылся им много-много позже. Элеонора рассмеялась, но тут же одумалась и взяла себя в руки.

– Извините! – добавила она с таким искренним раскаянием, что оба мужчины заметно расслабились. – Похоже, я сегодня не закусила как следует. Что ж, удачи всем. За Новый год, за тридцать девятый. Что то он принесет…

Она выпила.

– Ничего хорошего, – хмуро отозвался Нэсби. – Предупреждаю, ничего хорошего он не принесет.

– Ну, не знаю, – сказал Дуайт. – Если мы сможем противостоять этим проклятым коммунистам…

– Теперь пункт второй, – перебила его Элеонора. Лицо ее раскраснелось от выпитого, а глаза стали еще более оживленными. – Пункт первый… – Она приготовилась загибать пальцы. – Почему мой отец держит картины в небезопасном месте? Я слышала, что вы сказали минуту назад.

Дуайт и Нэсби переглянулись.

– Пункт второй, – продолжала Элеонора. – Почему все так настойчиво пытаются устроить брак между мной, moi qui vous parle[2], и богатеньким коммандером Доусоном? – Она задумалась. – Заметьте, я вовсе не против выйти за Пинки Доусона. Это было бы даже забавно.

– Брак, юная леди, – это вам не забава, – проворчал мистер Нэсби.

– Это вы мне говорите?

– Я хочу сказать…

– Видите ли, это все отвергнутая любовь, правда. Я бы без раздумий вышла за Винса Джеймса, если бы он меня взял. Да только он не возьмет. Так почему бы не выйти за Пинки? Или даже за дорогого Буллера? Возьмете меня в жены, а, Буллер?

Она озорно подмигнула мистеру Нэсби, явно шокированному таким предложением.

– Но если кто-нибудь скажет вам, что викторианские браки сегодня невозможно «устроить», примите мой совет – не верьте этому. И вообще, в некотором смысле это даже несправедливо. Зачем выбирать меня? Почему бы не выбрать Бетти? Ей бы это понравилось. Она прирожденная жена. Я иногда думаю, случалось ли ей…

И тут в логике событий случился сбой. Естественный порядок нарушился, когда