О бедном мажоре замолвите слово - Виталий Сергеевич Останин Страница 4

Все вещи были качественные, удобные и дорогие даже на мой неискушённый взгляд. В таких нарядах можно спокойно пойти как и в ресторан, так и просто прогуляться по берегу моря. То ли «кежуал», то ли просто классика, не обременённая условностями. Пойдёт, короче говоря.

Перечитав предписание, криво улыбнулся. Документы в конверте отправились в боковой карман сумки, ключи — в карман брюк.

Я уже собрался выходить из комнаты, когда взгляд зацепился за приоткрытый ящик комода. Любопытство победило.

— Это я удачно зашёл, — задумчиво хмыкнул я, увидев несколько пар наручных часов. — А вот и безвкусица, подъехала.

В отличие от гардероба Шувалова, часы были настолько помпезными, что даже абсолютно не разбирающийся в них человек с точностью скажет, что подобные «котлы» стоят не просто дорого, а неприлично дорого.

Но имелись и образцы, которые подчёркивали не богатство владельца, а практичность и стиль. Хронометр цвета стали, рядом со своими «коронованными» соседями выглядел блёкло и невзрачно, но лишь на первый взгляд. Когда точный механизм опоясал запястье, я оценил и прозрачность стекла, и посеребрённые стрелки, и простой, но весьма удобный браслет.

Они мне понравились. А ещё — подходили именно мне, а не мажору.

Конечно же, я взял их с собой. Вряд ли на выходе кто-то скажет, чтобы я их снял. Не будут же родственники настолько мелочиться?

Так, часы-трусы взял, пора и честь знать. Окинув взглядом комнату в последний раз, я забросил сумку на плечо, закрыл дверь и побрёл по длинному коридору к выходу.

— Миш, погоди… — раздался за спиной нерешительный голос. — Мы можем поговорить?

Обернувшись, я увидел младшего брата Михаила — Данила.

Парня на три года младше, и выглядящего, как юная копия «нашего» отца. Старший больше в мать пошёл. И комплекцией, и чертами лица. Это я и из памяти реципиента знал, и в зеркале себя с фотографией мамы сравнил.

— Что? — не очень дружелюбно отозвался я.

Опять же, вспомнил, что Михаил с Данилом не очень ладили. То есть, домашний и тихий младший казался старшему нытиком и обузой. И большей частью игнорировался с лёгким оттенком презрения.

В новых же обстоятельствах, им и вовсе не о чем было говорить. Мишу ведь выперли из дома, а его титул может достаться Дане. Будь прежний жилец у руля, он бы вообще скандал устроил. С проклятиями и обвинениями.

— Я хотел сказать, что мне жаль, что так вышло… — видимо, младшенький подумал о том же и зачастил виноватым тоном. — Отец сказал… Я просил дать тебе ещё один шанс!.. Но он и слушать не захотел!..

— Расслабься, — прервал я его. — Не в претензии. Сам виноват, так что…

Данил такого ответа явно не ожидал. Даже рот открыл от удивления. Я внутренне поморщился — прокол, та-а-арищ майор! Миша так с братом никогда не разговаривал. Надо как-то выруливать сейчас! И желательно таким образом, чтобы в этом доме у меня остался хотя бы один союзник. Не в моём положении разбрасываться ими.

— Ты это… прости меня за всё, — пробормотал я, опустив глаза, изображая раскаяние. — Похоже, хреновый из меня брат получился. Сегодня ночью чуть не сдох от «лотоса». Пример для подражания просто… Короче, не держи зла, лады?

У младшего, кажется, даже глаза заблестели. Перегнул?

— Миша, если я могу хоть чем-то помочь, ты только скажи!

А, нет. Нормально зашло.

В таком случае не будем затягивать общение. А то ещё на чём-нибудь спалюсь. Эх, к такому внедрению меня не готовили!

— Я же сказал, расслабься, — поправив сумку на плече, я неожиданно подмигнул ему. — Но, если прижмёт — сразу к тебе, даже не сомневайся! Только сопли не развози, хорошо? А то я щас тоже дурниной развоюсь. И это… не провожай, малой. Потом наберу, как в себя приду.

— Конечно, брат! — слезу Данила всё же пустил, но тут же торопливо стёр её тыльной стороной ладони. — Буду ждать.

— Ага, — с тем я его и оставил.

Похоже, у этих двоих подобной сцены не было уже давно. Со школы, если быть точным. Да, непростая жизнь в этом княжеском семействе. Проще уж обычным человеком быть, чем находиться в постоянном напряжении в этом террариуме.

Выйдя на улицу, облегчённо перевёл дух. Ну, кажется, свободен.

Рядом нет родичей, которые могут опознать в Михаиле подменыша, и самое время попытаться осмыслить события последних нескольких часов. Задача не из простых, так-то. Сплошная метафизика, будь она неладна!

Воткнувшись глазами в серое рассветное небо, я замер. Сеня (грёбаный ублюдок и предатель, гореть ему в аду, если таковой существует!) называл подобное состояние «зависнуть».

«Ты, как старый комп, Андрей Саныч! — смеясь, часто говорил ученик и напарник. — Наверное, паспорт тебе ещё на бересте давали?».

А я, старый дурак, хоть и хранил серьёзное лицо, внутренне посмеивался над младшим опером. И радовался, что рядом есть этот молодой и зубастый щенок. Которого намеревался выдрессировать в настоящего волкодава. Каким являлся и сам.

Ладно, лирику сторону. Пройдёмся по фактам.

До настоящего момента у меня не было и лишней минуты, чтобы осознать и разложить по полочкам всё, что со мной случилось. Сперва пробуждение в ночнике, реанимационные мероприятия, разговор с отцом, в котором я и половины не понял — и это с учётом того, что память Михаила Шувалова была мне, в общем-то, доступна.

Отключка, юрист, впопыхах инициированная князем процедура лишения статуса наследника, беседа с младшим. И всё это в ночь под утро, невзирая на густой шлейф алкогольной и наркотической интоксикации в молодом организме.

Сейчас же время появилось. Никто над душой не стоит, не ругает, не плачет, каверзных вопросов не задаёт. А значит, надо понять, что, нахрен, происходит, и как, мать вашу, мне быть дальше?

Для начала стоит принять происходящее за реальность. Странную, но существующую. В противном случае придётся признать, что всё это какой-то бред, который крутит моё угасающее сознание, в то время как умирающее тело валяется в госпитале, подключённое к аппарату жизнеобеспечения. И тогда стоит уповать на то, что смерть смилостивится надо мной и заберёт в свои объятия без мучений. Потому что смотреть такие картинки у меня