Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - Артур Конан Дойль Страница 38

нанимают кэбменов, и скоро был принят. Нужно было каждую неделю выплачивать определенную сумму владельцу, а все, что сверх того, оставалось мне. Излишка обычно бывало чуть, но я как-то перебивался. Самое трудное было изучить маршруты: из всех лабиринтов, какие изобретали люди, этот город самый запутанный. Но я обзавелся картой, выяснил, где располагаются главные гостиницы и вокзалы, и дело пошло на лад.

Не сразу я дознался, где живут мои джентльмены, но после упорных поисков в конце концов их засек. Они остановились в пансионе на том берегу Темзы, в Камберуэлле. Теперь их судьба зависела от меня. Я отрастил бороду, узнать меня они никак не могли. Я следил за ними и ждал своего часа. Решил, что не дам им снова ускользнуть.

И для этого пришлось потрудиться. В какой бы конец Лондона они ни направились, я сидел у них на пятках. Иногда я использовал для слежки кэб, иногда шел пешком, но с кэбом я мог быть уверен, что их не упущу. Чтобы зарабатывать деньги, оставались только раннее утро и ночь, поэтому я стал задерживать плату своему нанимателю. Но меня это не волновало: главное было добраться до тех, за кем я охотился.

Надо сказать, они умели хитрить. Наверное, они подозревали, что за ними ведется слежка, потому что выходили на улицу только вдвоем и только при дневном свете. Две недели я ежедневно за ними катался и ни разу не заставал в одиночестве. Дреббер пил не просыхая, но Стэнджерсон всегда был начеку. Ни поздно вечером, ни рано утром мне не выпадало ни единого шанса. Но я не унывал: что-то подсказывало мне, что цель близка. Боялся я лишь одного: как бы эта штука в груди не лопнула раньше времени и дело не осталось несделанным.

Но однажды вечером, разъезжая взад-вперед по Торки-Террас (так называется улица, где они жили), я увидел, как к их дверям подкатил кэб. Слуга вынес багаж, немного погодя за ним последовали Дреббер со Стэнджерсоном. Кэб тронулся с места, я хлестнул лошадь и поехал сзади, не теряя их из виду. На душе было очень тревожно, я боялся, что они собираются сменить адрес. На вокзале Юстон они вышли, я поручил случайному мальчишке подержать лошадь и вслед за ними поднялся на платформу. Они спросили про ливерпульский поезд, и вокзальный сторож ответил, что он только-только отошел и следующий будет через несколько часов. Стэнджерсона, похоже, это вывело из себя, но Дреббер скорее обрадовался. В давке я сумел подойти к ним вплотную и слышал весь их разговор. Дреббер сказал, что ему нужно уладить одно личное дельце, и попросил Стэнджерсона немного его подождать. Спутник затеял спор и напомнил, что они уговорились держаться вместе. Дреббер ответил, что дело деликатное и он должен пойти один. Ответа Стэнджерсона я не уловил, но Дреббер разразился ругательствами, напомнил, что спутник состоит у него на службе и не имеет права командовать. Секретарь, видя, что спорить бесполезно, сдался и только предложил, на случай если Дреббер пропустит последний поезд, встретиться в гостинице «Халлидейз». Дреббер ответил, что еще до одиннадцати вернется на платформу, и пошагал к выходу.

Момент, которого я ждал так долго, наконец настал. Враги оказались в моей власти. Вместе они защищали бы друг друга, но поодиночке ничего не могли мне противопоставить. Однако я не стал спешить. План был уже составлен. Что толку от мести, если враг не успеет понять, кто и за что его карает. Я предусмотрел, что должен объявить обидчику – ему припомнился старый грех. Несколькими днями ранее мне случилось везти джентльмена, который присматривает за двумя-тремя домами на Брикстон-роуд, и он обронил у меня в кэбе ключи от одного дома. В тот же вечер он явился за ключом и забрал его, но я успел снять слепок и сделал дубликат. Таким образом, в моем распоряжении оказался уголок большого города, где мне никто не помешает. Осталось придумать, как заманить туда Дреббера.

По дороге Дреббер заглянул в две винные лавки и в последней задержался почти на полчаса. Вышел он враскачку, явно навеселе. Передо мной стоял хэнсом, и Дреббер сел в него. Я следовал за ним вплотную, морда моей лошади все время находилась в каком-то ярде от его кучера. За мостом Ватерлоо путь наш тянулся милю за милей по длинным улицам, пока, к моему удивлению, мы не очутились на той самой Торки-Террас, у прежнего их пансиона. Я не представлял себе, что заставило Дреббера вернуться, но проехал дальше и остановил кэб в сотне ярдов от дома. Дреббер вошел, хэнсом укатил. Будьте любезны, дайте мне стакан воды. Пока говорил, пересохло в горле.

Я подал воду, Хоуп выпил.

– Так лучше, – продолжил он. – Ждал я четверть часа или чуть больше, и тут из дома донесся вроде бы шум драки. Дверь распахнулась, наружу вылетели двое: Дреббер и молодой парень, которого я раньше не видел. Юноша волочил Дреббера за воротник и на крыльце дал ему такого пинка, что он прокатился по входным ступеням и вылетел на проезжую часть. «Негодяй паршивый! – закричал он, грозя Дребберу тростью. – Узнаешь у меня, как оскорблять порядочных девушек!» Он так раскипятился, что, наверное, оставил бы от поганца мокрое место, если бы тот на неверных ногах не кинулся наутек. На углу он завидел мой кэб, окликнул и вскочил внутрь. «В гостиницу „Халлидейз“!» – крикнул он.

Когда он устроился в кэбе, сердце у меня от радости так заколотилось, что я испугался за свою аневризму. Ехал я медленно, обдумывая на ходу, что делать дальше. Я мог бы вывезти его за город и там, на какой-нибудь безлюдной дорожке, устроить последнее объяснение. Я почти уже решился, но Дреббер уладил все за меня. Его снова потянуло выпить, и он распорядился остановиться перед каким-нибудь кабачком. Перед тем как зайти, он взял с меня слово его дождаться. Там он оставался, пока не подошло время закрытия, и вышел в стельку пьяным. Теперь я не сомневался, что все зависит только от меня.

Не думайте, будто я замышлял хладнокровно с ним расправиться. Он вполне этого заслуживал, но я не мог решиться на такой шаг. Я давно задумал определить его судьбу жребием – если он, конечно, захочет воспользоваться шансом. Во время странствий по Америке я сменил множество занятий, однажды служил уборщиком в лаборатории Йоркского колледжа. Как-то тамошний профессор читал лекцию о ядах и показал студентам алкалоид (так он сказал), который извлек из какого-то южноамериканского яда – таким еще пропитывают